Хеппиэнд к "Обнаженной натуре"

-Чарли? - изумленно выдохнул Джим, когда открыл дверь и увидел Чарльза на пороге студии, - что ты здесь?…

Крепкие руки, захватившие Джима в удушливые объятия, не дали ему договорить.

-Джим, Джим, - шептал Чарльз, целуя милое лицо, которое он столько ночей видел во сне, - наконец-то я нашел тебя.

-Чарли, - Джим с трудом отстранился, - Джордж тебе сказал, где я? - нахмурился он.

-Он мой друг, - улыбнулся он, - и твой тоже. Он желает нам счастья, а для меня единственное счастье - быть с тобой.

-Но Чарли, ты не можешь все бросить вот так, - возразил Джим, - я только разрушаю твою жизнь…

-Откуда вдруг такое благородство? - усмехнулся Чарльз, - раньше такие вещи тебя не слишком волновали, и ты с радостью разрушал мою жизнь.

-Так было, пока я не влюбился в тебя, - хмуро сказал Джим, вырываясь из рук Чарльза и отворачиваясь.

Чарльз схватил его за руку и повернул лицом к себе.

-Ты никогда мне не говорил, что любишь меня, - прошептал Чарльз, лаская лицо Джима.

-Люблю, Чарли, черт бы тебя побрал, - крикнул Джим, - ничего не могу сделать с собой. Я пытался отдалиться от тебя, но вот ты пришел, и больше мне ничего не нужно.

Чарльз легонько коснулся его губ и попросил:

-Скажи мне, Джим…

-Я люблю тебя, - еще немного хмуро сказал Джим, - и ничего не могу с собой поделать. Влюбился, как дурак, - Джим прижался лбом к щеке Чарльза, - но как ты можешь меня любить?

-Не знаю, - Чарльз улыбнулся, - я тоже влюбился, как дурак. И мне все равно, что ты там об этом думаешь. Я решил, что хочу быть с тобой.

-А твой отец? - тревожно спросил Джим, - не думаю, что ему это понравится.

Чарльз помрачнел, вспомнив об угрозах отца, он рассказал о них Джиму.

-Значит это он нанял тех людей. Я должен был догадаться, - задумчиво произнес художник.

-Каких людей?

-Они следили за каждым моим шагом, думая, что я их не замечаю. Думаю, твой отец выполнил бы свою угрозу. Убить меня ничего не стоит. Эти живодеры бы разделались со мной так, что никто и не узнал бы ничего.

Чарльз с тревогой смотрел на него.

-Сейчас они отстали от меня, но если твой отец узнает, что ты опять ко мне приходил…

-Давай убежим, - вдруг предложил Чарльз.

-Убежим? - Джим удивленно посмотрел на него, - Чарли, ты в своем уме?

-Я хочу защитить тебя, - но здесь моя семья нас в покое не оставит. Давай убежим сейчас же, немедля.

-Куда мы направимся? - удивленно спросил Джим.

-Подальше от Лондона, во Францию, в Америку, куда угодно! - воскликнул Чарльз.

-Ты сумасшедший, Чарли, - усмехнулся Джим, - неужели ты и вправду от всего готов отказаться ради меня?

Чарльз вновь крепко обнял Джима и проникновенно посмотрел в голубые глаза, голос его звучал серьезно, как никогда: -Неужели ты до сих пор этого не понял? Мне на все наплевать, на титул, на состояние.

-А на что мы будем жить? - спросил Джим.

-Я об этом не подумал, - растерялся Чарльз.

-Конечно, не думал.

-Я не могу вернуться теперь домой, наверняка там уже кто-нибудь меня поджидает. Я ведь сбежал с собственно помолвки. -У тебя сегодня помолвка? - удивился Джим, - а я думал, ты для меня так нарядился.

-Не говори глупостей, - усмехнулся Чарльз.

-Наверное, я должен тебя поздравить.

-Джим! - возмущенно воскликнул Чарльз.

Он ходил по студии, размышляя вслух.

-Я мог бы послать записку Лоуренсу, чтобы он собрал мои вещи… но как быть с деньгами? Все мои сбережения в банке, - Чарльз крепко призадумался, - у Джорджа я не смогу взять в долг сейчас, думаю, он еще не вернулся с моего праздника… Да и поздно уже идти к кому-то…

-Дайана! - просиял Джим, Чарльз с непониманием посмотрел на него, - она обязательно придумает что-нибудь, она умница. Пойдем же, - поторопил он.

-Джим, а как же твои картины? - испуганно спросил Чарльз, - как же ты бросишь их, что с ними будет?

-Я напишу письмо Джорджу, - решил художник, - и попрошу его присмотреть за студией.

Чарльз обвел глазами просторную мастерскую.

-А мой портрет? Где он? Я хотел бы увидеть его.

-Он не здесь, а в мой комнате. Поедем вначале туда, а заодно я соберу свои вещи и напишу письмо Джорджу. Перед тем как покинуть студию, Чарльз вновь обнял Джима, не в силах сдерживать свои чувства, и прошептал: -Как я скучал по тебе, ты не представляешь, Джим…

-Представляю. Я тоже умирал без тебя, Чарли, - они торопливо поцеловались, и Джим поспешно сказал, - нужно скорее выбирать отсюда, а то скоро весь Скотланд-Ярд будет искать пропавшего лорда Честертона, и еще обвинят меня в похищении. Чарльз рассмеялся, но скорее не от слов Джима, а от облегчения, после тревожных одиноких дней, проведенный без него. Сейчас, когда он целовал любимого, все проблемы показались нелепыми, незначительными.

Чарльз готов был бросить вызов всему миру, чувствуя в себе силу, решимость, но лучшее, что он мог сделать сейчас - убежать вместе с Джимом.

Чтобы не терять времени, Чарльз написал записку Лоуренсу, сидя в экипаже. Он указал адрес Дайаны, куда следовало привезти его багаж. Чарльз умолял дворецкого хранить секретность и не привлекать внимания.

-Это не будет слишком бестактно, если мы вот так без приглашения заявимся к леди Дайане, да еще так поздно? - беспокойно спросил Чарльз.

-Все будет хорошо, - заверил его Джим, - она не откажет нам в помощи. Она - мой друг, - улыбнулся он.

Экипаж привез их в бедный район. Чарльз заплатил извозчику и попросил доставить поручение в свой дом.

Они вошли в старый, покосившийся дом, в котором Джим снимал комнату. Она была маленькой и мрачной. Комнатушку оживляла лишь яркая картина, стоящая на невысокой поставке у окна. Чарльз рассматривал портрет, пока Джим собирал вещи. Он уже и забыл, каким ярким и впечатляющим был этот портрет, и каким невероятно красивым был на нем сам Чарльз.

Молодой человек вздохнул и с грустью прикоснулся к полотну, оно напоминало ему о безвозвратных днях, томительных и счастливых, но несомненно самых запоминающихся и ярких. Чарльз содрогнулся при мысли о будущем, которое пугало его, как бы он ни приободрял себя. Окрыленный встречей с Джимом, Чарльз без оглядки бросился неведомо куда, но сейчас было поздно возвращаться, да он и не хотел этого. Просто жизнь менялась в одно мгновение на глазах Чарльза, но он собрал все свое мужество и готов был принять новый поворот судьбы.

-Жаль, что нельзя взять его с собой, - грустно сказал Чарльз, указывая на портрет, когда Джим подошел к нему.

-Ничего, Чарли, я нарисую другие портреты, - Джим обнял его, прижимаясь лбом к его плечу, - знаешь, мне немного страшно, - признался он.

Чарльза удивило, что Джим чувствует то же самое, что и он. Он поцеловал светлую макушку и ласково сказал:

-Ничего, мы справимся. Главное, что мы вместе.

-Я вот думаю, не напрасно ли все это? Может, мы бросаемся в омут с головой, - задумчиво произнес Джим.

-Ты уже жалеешь?

-Нет, Чарли, - улыбнулся Джим, - я никогда не пожалею. Просто, все это так странно, необычно.

-То, что мы с тобой убегаем?

-Нет, то что я люблю тебя, - Джим взял Чарльза за руку, - иди сюда, - и подвел к кровати.

-Джим, нам лучше поспешить, - слабо возразил Чарльз.

-Думаю, еще немного времени у нас есть.

Джим занялся одеждой Чарльза. Он припал теплыми губами к его шее.

-Как же я соскучился по тебе, Чарли…

Застегнув рубашку, Джим уселся за грубый корявый стол и начал торопливо писать записку для Джорджа:

"Мой друг, так уж вышло, что я влюбился в Чарльза. Знаю, ты мне не поверишь, но я не смогу тебя убедить. Мы решили уехать туда, где мы сможем быть вместе. Сам не знаю, что это за место. Не знаю и того, сколько времени мы там пробудем и вернемся ли в Лондон. Это решение было внезапным, но я всегда действовал, больше руководствуясь внезапными порывами, чем обдуманными решениями. Прошу тебя присмотреть за моей студией. Можешь распоряжаться картинами по своему усмотрению, я тебе доверяю. Но есть одна, которой я особенно дорожу, она находится в доме 13, на Хлинте, спроси у ней у хозяйской дочери Эмили. Она все поймет. Прошу тебя, береги эту картину и никому не показывай. В ней я слишком откровенен".

Пока Джим строчил свое послание, Чарльз решил написать прощальное письмо отцу, чтобы его исчезновение не было загадочным, а может, чтобы показать, что все сделал по своему, назло приличиям.

"Отец, я не прошу понять меня, и прощение мне твое не нужно. Я признаю, что опозорил свой род, воспылав низменной, порочной страстью к другому мужчине, но я об этом ничуть не жалею. Я счастлив, что свободен. Не пытайся искать меня, это глупо. Пусть лучше больше у тебя не будет сына. Прошу лишь, заботься о Рози, я очень ее люблю, постарайся сделать ее счастливой, но знай - она тоже бунтарка в душе. К твоему несчастью, мы с ней похожи на дядю Сэмюэла. Сейчас я его понимаю, есть вещи, ради которых не жаль бросить все. Я влюблен, я счастлив и я ухожу. Прощай, отец. Чарльз".

Быстрым росчерком Чарльз поставил подпись.

-Мы отдадим их Дайане, - сказал Джим, - она отправит их, когда мы будем далеко.

Чарльз кивнул. Этим письмом он словно поставил точку.

-Чарли, ты уверен, что не будешь жалеть, уехав со мной? - тревожно спросил Джим.

Чарльз подошел к Джиму, поднял его со стула, легонько обнимая и заглядывая в глаза.

-Нет, Джим, я ни за что не пожалею, - улыбнулся он.

-Но тебе придется терпеть меня всю жизнь.

-Я справлюсь, - счастливо сказал Чарльз.

Джим задержал взгляд на картине, ему было грустно и тоскливо, словно он бросал свое дитя.

-Знаешь, если бы мне вдруг не захотелось написать тебя обнаженным, ничего бы этого не было, - сказал он.

-Ну вот, ты сам уже жалеешь.

-Я не жалею, Чарли, - улыбнулся Джим, - просто странно, как смеется над нами судьба. Я соблазнил тебя, чтобы добиться твоей покорности, а попался сам.

-Это действительно странно. Но ты сам виноват, - шутливо произнес Чарльз, - я сопротивлялся. Так что придется терпеть друг друга.

Джим притворно закатил глаза.

-Как мы это выдержим, а, лорд? Как мы будем жить вместе, без гроша в кармане, будем побираться?

-Да, будем бедными, но счастливыми!

-Пошли, лорд, - улыбнулся Джим, - ты сам отказался от сладкой жизни ради меня, а я - от своей свободы, так что теперь у нас есть только наша любовь.

-По-моему, она сполна заменяет все! - воскликнул Чарльз.

Когда Чарльз и Джим пришли, она сидела в гостиной в ночном халате и с распущенными волосами. Дайна просто размышляла о том, о сем, а теперь ее разум захватили более значительные и беспокойные мысли. Но разве могла она убедить этих юношей одуматься и трезво рассуждать, бросив свою благородную романтику и глупое самопожертвование. Они готовы на любые безумства, совсем не думая о реальности. Но глядя в эти счастливые и влюбленные лица, Дайана ничего не могла возразить. Она словно сама молодела, становилась легкой и свободной. Ей хотелось сделать все, чтобы помочь этой запретной, но прекрасной любви.

-Утром отправитесь в порт, - хмуро сказала она, делая вид, будто не одобряет этого, - купите билет на пароход, отбывающий в Кале. Я дам вам денег на первое время, но потом вам самим придется думать о хлебе насущном. Одной любовью сыт не будешь. Раз уж вы изволили совершать безумства, то и расплачиваться за них придется вам же.

-Спасибо, Дайана, - благодарил Джим, горячо обнимая женщину, - ты просто не представляешь, какой замечательный поступок совершаешь.

-По-моему, это самый безрассудный поступок и с моей, и с вашей стороны, - она вздохнула, - но что я могу сделать с вами? Вы просто мальчишки, юные, горячие, влюбленный. Вам море по колено, все нипочем. Но я, старая дура, готова вам во всем потакать.

-Ты совсем не старая и уж вовсе не дура, - Джим вновь обнял Дайану и поцеловал в лоб, - ты самый замечательный человек на свете.

Дайана растрогалась, чувствуя, что вот-вот заплачет.

Но пороге появился растерянный дворецкий и объявил:

-Тут какой-то мужчина. Утверждает, что лорд Честертон велел доставить сюда его вещи.

Чарльз виновато посмотрел на Дайану.

-Джим сказал, что вы будете не против.

Дайана вздохнула.

-Этот чертов подлиза всегда знает, что я не смогу отказать ему в услуге.

Все еще обнимавший ее Джим обаятельно улыбнулся.

Чарльз сообщил Лоуренсу в записке, что ему потребуются вещи для дальнего, долгого путешествия. Расторопный слуга принес все, что нужно. Чарльз решил, что будет лучше, если дворецкий сам передаст письмо отцу.

-Отдашь его сэру Альфреду завтра вечером, понял?

Слуга кивнул. Он беспокойно глядел на хозяина.

-Что такое? - поднял брови Чарльз.

-Милорд, мне показалось, за мной кто-то следил.

Чарльз судорожно сглотнул, только этого ему еще не хватало.

-Хорошо, Лоуренс, можешь идти, - старался говорить невозмутимо, - я благодарен тебе за службу. Скажи мистеру Джейкобу, чтобы продолжал вести мои дела. Только теперь хозяином будет мой отец.

-Вы уезжаете надолго? - беспокойно спросил пожилой слуга.

-Да, Лоуренс, но ты не должен никому говорить об этом. Ты меня не видел и ничего не знаешь, - предупредил лорд.

-Да, милорд, - покорно сказал слуга.

Беспокойное утро было холодным. Чарльз и Джим сели в карету Дайаны, тревожно озираясь. Сама она предпочла попрощаться дома. Женщина еще раз отчитала их за безрассудство и пожелала удачи.

-Она всегда была мне как мать, - сказал Джим, когда они покидали дом Дайаны.

Кучер не сразу заметил, что за ними следует другой экипаж, но на безлюдных утренних улицах движения почти не было, так что преследование стало очевидным. Джим и Чарльз тоже заметили преследователей.

-Я уже видел парня, который сидит на козлах, - вспомнил Джим, - он из тех, кого нанял твой отец пару месяцев назад, чтобы следить за мной. Похоже, он вновь решил прибегнуть к помощи этих головорезов.

Кучер прибавил скорости, господа все подгоняли его, но тяжелая коляска леди Дайаны была не слишком подвижна и маневренна.

-Сворачивай в переулок, - скомандовал Джим, высовываясь из окна.

Слуга подчинился. Миновав узкий переулок, они очутились в глухом квартале с узкими улицами, но преследователи немного оторвались. Джим вылез из кареты, крикнув Чарльзу на ходу:

-Возьми саквояжи, - затем обратился к кучеру, - распрягай лошадей, - приказал он.

Кучер изумленно посмотрел на юношу.

-Делай, что говорю. Разве леди Дайана не велела тебе исполнять все мои приказания?

Кучер повиновался, он стал распрягать лошадей, постоянно подгоняемый Джимом.

-Мы поедем верхом? - удивился Чарльз.

-Ты умеешь ездить без седла? - решительно спросил Джим, - он обернулся к кучеру, - живее! Вторую можешь не распрягать. Уже совсем близко послышался глухой стук колес о мостовую.

-Скорее, Чарли, залезай, - крикнул Джим.

-Мы поедем на одной лошади? - удивился Чарльз.

-Я плохой наездник, - только и сказал Джим.

Чарльз торопливо вскочил на спину лошади. Джим ругался, когда слуга подсадил его. Художник неловко уселся, и кучер подал ему саквояжи. Преследователи уже приближались. Джим снял свой пиджак, связал им ручки саквояжей и повесил их через спину лошади, придерживая их одной рукой, а другой крепко ухватил Чарльза за пояс.

-Скачи так быстро, как сможешь, - горячо прошептал он, - а я буду подсказывать дорогу. Я знаю быстрый путь.

Эта погоня казалась Чарльзу безумным сном. Они сказали через узкие пустые улицы, бедные кварталы. Преследователи то настигали их, то отставали, но не надолго. Экипаж, запряженный парой лошадей, был более быстрым, но неуклюжим. Чарльз был опытным наездником, но он все время тревожился за Джима, который судорожно цеплялся за него и дрожащим голосом подсказывал дорогу.

Наконец, они нырнули в узкий проулок между домами, в который карета никак не могла протиснуться. Лошадь уже утомилась, но Чарльз из последних сил пустил ее во весь опор. В холодном ветре уже чувствовался влажный запах воды. Стали попадаться портовые доки, причалы. Улицы становились более оживленными, захватывая двух беглецов и скрывая их от погони.

Шумно гудели пароходы, гомонил народ, громыхали колеса - суета причала радостно встречала беглецов и казалась им музыкой. Чарльз сбавил темп лошади и спокойно, но все же торопливо пустил ее вперед, пробираясь к зданию порта, сверкавшему в утренних лучах солнца.

Чарльз и Джим вышли на палубу, наполненную шумящим народом, который прощался с теми, кто остался на берегу.

Чарльза охватила легкая печаль, когда он глядел на темный Лондон, занавешенный пеленой тумана. Накрапывающий дождик и унылое серое небо с грязными клочьями облаков еще больше усиливали непонятную тоску. Чарльз очень грустил от того, что ему не удалось даже попрощаться с друзьями и, особенно, с сестрой. При мысли о маленькой Рози становилось печально. Что скажут о нем сестре, как отразится на ней его поступок. Захваченный любовью, Чарльз совсем не думал о сестре, а теперь тосковал, не зная, удастся ли им свидеться. Может статься, что произойдет это не скоро. Не смотря на легкую печаль и тоску, Чарльз был счастлив, глядя, как оживленный Джим машет и кричит прощальный слова, которые не были направлены кому-то конкретно - просто он прощался с городом. Этот отъезд давался ему легко, ибо ничего не держало этого свободного, независимого художника в Лондоне. Он привык, бросив все без оглядки, срываться с места и отправляться неизвестно куда. Чарльз улыбнулся, глядя на этого, в сущности совсем еще мальчишку, с которым отныне был нераздельно связан, и вспомнил слова Джима о превратностях судьбы. Раньше Чарльз мог только мечтать о такой свободе, гордом вызове, а теперь стоял на палубе корабля, уплывающего во Францию, и улыбался.

Когда причал пропал из виду, а Лондон повис мутным темным пятном, размытым хлынувшим дождем, на Чарльза снизошло умиротворение и покой. Не обращая внимания на дождь, они с Джимом еще долго стояли на палубе, безмолвно понимая друг друга. Теперь остались только они вдвоем, но Чарльз уже не боялся, понимая, что в Джиме он найдет все, что долго и упорно искал в людях, и Джим не боялся быть связан столь сильными узами с Чарли, так как они показались ему легче прежней безоглядной свободы.

В такой момент не хотелось думать о том, что ждет их впереди. Чарльз знал, что придется нелегко, и будут по настоящему тяжелый времена, которые не раз проверят на прочность их чувства и отношения. Но он их не боялся. Если уж суждено было им с Джимом так крепко привязаться и так сильно зависеть друг от друга, то вряд ли их сломят какие-то жизненные неурядицы. Они оба привыкли смотреть на жизнь легко, не зацикливаясь на мелочах и глупостях.

-Ты не хочешь пойти в каюту, Чарли? - наконец спросил Джим.

-Давай еще немного побудем здесь, - попросил он.

-Ладно, кивнул Джим, - только в нашей каюте нет ванной, учти. Придется забывать о роскоши. Мы теперь в третьем классе. Чарльз поежился. Он никогда прежде не плавал третьим классом, он никогда прежде не отказывал себе ни в чем и привык жить на широкую ногу. Чарльз спрашивал себя, хватит ли у него сил и терпения, чтобы сносить лишения во всем. В конце концов, все это не так уж важно, убеждал он себя, но все же грустно было расставаться с комфортом, красивыми, изысканными вещами, беспечной жизнью ради туманного будущего. Джим прижался подбородком к плечу Чарльза, не заботясь о том, то их могут увидеть.

-Не грусти, Чарли, - ласково сказал он.

-Да нет, все хорошо, - уверил его Чарльз, - просто тяжело покидать родной дом, друзей, сестру…

Джим понимающе кивнул, скорее, чтобы приободрить Чарльза.

-Но не волнуйся, я выбрал тебя и ничуть не жалею, - улыбнулся Чарльз.

-И не пожалеешь, - сказал Джим, - я покажу тебе настоящую жизнь, которой ты прежде не знал. И теперь уже точно забуду о каких-то приличиях.

-Ты уже забыл, - тихо произнес Чарльз, намекая на недвусмысленные объятия Джима.

-Чарли, - серьезно сказал юноша, - если ты действительно хочешь поехать в Париж, то должен быть готов… Этот город связан с моим прошлым, тем, о чем мне и не хочется вспоминать…

-Не надо, Джим, не начинай это вновь. Я знаю, на что иду. Хватит меня защищать и предостерегать от всего и от себя. Я давно уже все решил.

-Ты просто сумасшедший, Чарли, - вздохнул Джим, - сумасшедший влюбленный романтик.

-А ты - нет? - удивленно поднял брови Чарльз.

-О, и я тоже! Даже больше, чем ты, - рассмеялся Джим, разгоняя своим голосом пасмурную тоску.

Они еще долго стояли вот так, обнимаясь, глядя на море, поглощенные собственными мыслями. Конечно, им обоим было немного страшно начинать новую жизнь, так непохожую на прежнюю. Но они и сами теперь были другими. Они были так крепко привязаны друг к другу и чужими всем остальным. Чарльз немного робко сжал руку Джима, и тот с усмешкой посмотрел на него. По крайней мере, Чарльз был уверен, что кроме этой улыбки его ничего в мире не волнует.

-Обними меня, Чарли, - попросил Джим.

И Чарльз был просто счастлив от того, что теперь мог обнять Джима, когда ему этого хотелось.

"Он - гений, - заключил Джордж, - неудивительно, что эта картина так дорога ему, он вывернул на изнанку и себя, и Чарльза". Слейтер смотрел на откровенный портрет друга и не узнавал его. Перед ним был совсем другой Чарльз, которого знал лишь Джим. Джорджу оставалось только ругать Чарльза за безрассудство, но он не мог не завидовать ему. Чарльз всегда что-то искал, невероятной любви, всепоглощающей страсти, которая перевернула бы обыденный мир. Н всегда хотел совершить нечто безумное, вырваться из повседневности, чтобы в головой окунуться в что-то таинственное и манящее. Что ж, он получил то, чего хотел и вполне заслужил этого.

Джорджа тревожило то, что Чарльз решил связать свою жизнь с Джимом. Он не очень доверял этому циничному, насмешливому, независимому юноше, который мог оставить Чарльза в любой момент. Джорджу было трудно поверить, что Джим может влюбиться. "Надеюсь, ты не испытаешь горького разочарования, - Джордж мысленно обратился к Чарльзу, изображенному на портрете, - боже, Чарльз, ты сумасшедший, но счастливый. Как и мне хотелось бы стать вот таким безумцем и бунтарем и разорвать паутину, окружавшую мой мир. Я всегда знал, что ты выкинешь что-нибудь подобное. Ты всегда куда-то рвался, искал идеал, - Джордж осторожно прикоснулся к картине, - будь счастлив, друг, ты это заслужил".

Джордж накинул темное покрывало на портрет, который напоминал ему о том, чего бы он сам никогда не смог сделать - бросить вызов всему миру, освободиться и идти смело рука об руку со своей мечтой.

Джордж задержал взгляд на лице друга. Чарльз мягко улыбался, но Джордж не видел в его лице того, что было обращено лишь к Джиму - любви, страсти, ожидания. Он видел лишь то, что Джим позволил бы посторонним увидеть в своей картине - молодого счастливого человека, гордо взирающего вперед.

Чарльз с портрета смотрел куда-то вдаль, и его взгляд терялся среди бескрайних волн, ласковый соленый ветер трепал волосы, касался лица. Джордж представил, что Чарльз стоит на палубе, обнимая своего любовника под обвиняющие и в то же время завистливые взгляды.

"Думаю, эта картина стоит того, что бы ради нее соблазнить Чарльза, - усмехнулся Джордж, бросая прощальный взгляд на портрет, - знал ли Джим, что получит не только обнаженную натуру, но и обнаженную душу Чарльза? Сможет ли он оценить этот бесценный подарок? - с сомнением подумал Джордж, - но уж если и суждено было этому мальчишке влюбиться, то именно в такого человека, как Чарльз. Видно я совсем не знал их обоих, - вдруг ему пришла в голову мысль, что он в некотором роде причастен к возникновению этой любви, - ведь на моем приеме они познакомились, - усмехнулся Джордж, - знал бы я заранее…, - он хотел было сказать, что ни за что бы не стал их знакомить, но ведь все произошло помимо его воли, само собой, - нет, наверное, я бы их все же познакомил. Пожалуй, это самая удивительная и прекрасная любовная история, которую я слышал. Кто бы мог подумать, а ведь началось все с картины. С обнаженной натуры…"

12.11.01