Сок крови

Я вновь и вновь кутался в плащ, который промок и уже не спасал от пронизывающего насквозь ветра и начавшего моросить дождя. Небо затягивали темные тяжелые тучи, не предвещавшие ничего хорошего, как и весь этот край. Я уже слышал шум волн, разбивающихся о скалистый берег, прибой сотрясал саму землю, ветер завывал в прибрежных каменистых ущельях. Это место навевало тоску, оно было таким тусклым и серым, что мне хотелось зажмуриться, развернуть коня и пустить его назад во весь опор.… Нет, я взял себя в руки - я должен выполнить задание короля, это единственное, что должно иметь значение.

Шерантон был одним из самых отдаленных и глухих уголков королевства, мрачный край, негостеприимный, тусклый, он нагонял такую грусть, что казалось, ты живешь напрасно и ничего вокруг нет, кроме размытых дождем дорог, темных холмов и прибрежных камней, у которых шумело и ворчало море. Недавние ливни заставили реки выйти из берегов, земля размокла, напитавшись водой, и я боялся, что не выберусь отсюда, когда придется возвращаться. Но я молил Господа, чтобы этот день пришел скорее.

Море уже громче билось о скалы, а это значило, что я приближался к своей цели - замку на скалистом берегу. Непонятная тревога захватила мой разум, вновь захотелось броситься без оглядки из этого проклятого места, но долг для меня был превыше всего, и я сумел справиться с минутной слабостью, но неспокойные предчувствия не отпускали меня.

Мой спутник, невысокий плотный священник отец Шарло, правил своим мулом, почти не глядя на дорогу. Этот путь был очень хорошо знаком ему, и он мог найти дорогу с закрытыми глазами. Я заметил его беспокойство, он словно боялся приблизиться к замку, хоть и бывал в нем много раз прежде, что-то тревожило старика, и его беспокойный и затравленный взгляд усилил мою собственную тревогу, от которой я тщетно пытался избавиться.

-Эх, как размыло, - посетовал священник, но его глаза выдавали, что думал отец Шарло вовсе не о размытых дорогах.

-Неужели так происходит каждый год? - спросил я, чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей.

Отец Шарло с благодарностью посмотрел на меня, словно был счастлив, что я решил нарушить долгое молчание. Казалось, мой голос приободрил его.

-И даже по два раза в год, мой господин. Осенью обильные дожди, а весной талые снега заставляют нашу мирную речку превратиться в опасный поток, который затопляет целые деревни. В этом году весна была милосердной, но вот осень, похоже, решила воздать нам за спокойные дни.

Я только вздохнул. Слова святого отца не прибавили мне уверенности. Я еще раз убедился в недружелюбном характере этой земли. Только дожди и наводнения, а также сильные холода - вот и все, что видят жители Шерантона. Я удивлялся, как могут жить люди здесь, на краю света, на берегу самого страшного и темного моря. Этот край не нравился мне ничуть, и потому я скорее рвался выполнить задание короля, чтобы вернуться в свою обожаемую столицу, приветливую и солнечную даже зимой.

-Не к добру это все, не к добру, - бубнил священник.

-О чем вы, отец мой? - спросил я обеспокоено.

-Ах, мой господин, не в добрый час вы приехали. Плохое это место, гиблое. И зачем наш повелитель, храни его Господь, вспомнил об этом крае.

Я ничего не ответил. Мне самому не раз приходилось задаваться этим вопросом, но я лишь выполнял приказ, не смея оспаривать интересы государства - если короля заинтересовал Шерантон, значит так нужно. Слова священника вновь заставили меня волноваться. К суеверным историям об этой земле он добавил множество своих рассказов, от которых кровь застывала в жилах. Я пытался призвать на помощь все свое мужество и силу духа, чтобы не верить мрачным историям, убеждая себя, что все темные легенды - лишь выдумки суеверных людей, но когда святой человек убеждал меня в недобром характере этого края, я невольно верил ему. Я уговаривал себя отбросить все невеселые мысли и вспомнить о том хорошем, что будет ждать меня в столице, когда я вернусь. Король пожалует мне титул рыцаря, и, наконец, я смогу жениться на моей прекрасной Жюстине. Лишь верность королю и желание поскорее вернуться домой придавало мне храбрости.

-Приободритесь, отец мой, - весело сказал я, но голос с трудом скрывал волнение, от чего он казался дребезжащим, к счастью порывы ветра приглушали его, и старик-священник не замечал моего волнения, - вы слишком боитесь разных сказок. Уверен, что все ваши страшные истории - не больше чем вымысел. И уж поверьте, я, преданный воин своего короля не испугаюсь каких-то темных сказок, и ничто не помешает мне выполнить свой долг.

-Ах, сын мой, я понимаю вас и сочувствую. Но следовало бы нашему доброму господину навсегда забыть об этом месте. Не принесет оно ему счастья, а лишь беду накликает. Не стоит соваться в логово дьявола, - старик перекрестился, - чтобы он не вспоминал вас, - священник понизил голос до шепота, - потому как хозяин этого места и есть сам ДЬЯВОЛ.

От таких слов мурашки пробежали по моей спине, но я и виду не подал.

-Ну что вы, отец мой, он просто человек, может, о нем и ходят разные легенды, но короля волнует лишь, чтобы герцог принес ему присягу.

-Как бы нашему повелителю самому не пришлось приносить присягу дьяволу…

Теперь и я перекрестился, не в силах справиться с напавшим на меня суеверным ужасом. Слова отца Шарло находили отклик в моей душе, заставляя верить во все рассказы старика и пугаться их.

Впереди показался замок. Я весь сжался, когда увидел темную мрачную громаду, которая будто ждала нас и хотела поглотить. Высокие башни слепились узкими бойницами и щетинились зубцами. Темные ворота раскрылись, как огромная пасть. Копыта гулко застучали по деревянному мосту через глубокий ров. Замок был таким же серым, как и все вокруг, те же серые камни, которые, казалось, и были самой землей Шерантона. Все мое естество противилось, не желая проникать внутрь этой крепости, но я взял волю в кулак, проклиная нелепую свою слабость, и въехал во внутренний двор.

Когда король вызвал меня к себе и сообщил о некоем важном поручении, я был счастлив и окрылен. Я всегда восхищался своим сюзереном, он был для меня тем идеалом, который каждый хочет увидеть в правителе. Могущественный, волевой, смелый, но вместе с тем справедливый и человечный. Меня бесконечно радовало доверие моего господина, и я готов был служить ему верой и правдой до скончания жизни. Вот уже десять лет, как король Филипп Третий приблизил меня к себе, назначив особым посланником, и я выполнял самые срочные поручения, передавал самые важные и секретные послания. Мы вместе с королем рука об руку прошли войну с Виндором, где я бесстрашно скакал в самом пекле сражения, под свист горящих стрел, спеша донести приказы моего повелителя. Но, узнав, куда мне предстоит направиться, я порядком испугался.

-Филипп, мой друг, - сказал мне король мягким доверительным тоном, - я очень доверяю тебе, поэтому и хочу, чтобы именно ты выполнил это задание. Тебе придется отправиться на север, в провинцию Шерантон.

Я содрогнулся, лишь услышав это мрачное название. Об этом месте ходили недобрые легенды, но я никогда не принимал их близко к сердцу, пока самому не пришлось отправиться туда. Конечно же, я не показал повелителю своего суеверного страха и готов был немедля отправиться в путь.

-Герцог Шерантонский должен принести мне присягу на верность, - объяснял король Филипп Третий, - его отец присягал моему, но нынешний герцог до сих пор не сделал этого. А Шерантон сейчас очень важен для нас, по сути, это окраина государства, он расположен на самом берегу Северного моря, и является важным стратегическим пунктом, особенно, когда наши отношения с Вифландией так не прочны, и в любой момент можно ожидать нападения откуда угодно, в том числе и с севера.

Я лишь молча соглашался, разве мог я что-то возразить против разумных доводов моего господина. Он всегда заботился лишь о благе страны, и я, скромный слуга, готов был помогать ему в этом, не щадя живота. Не мог же я сказать моему смелому и отважному королю, что боюсь, как малый ребенок, страшных сказок.

Шерантон с давних времен пользовался недоброй славой. Его называли обителью дьявола, местом, где он наделил силой не только своих слуг, но и саму землю, источающую угрозу. Я много слышал про колдунов и оборотней, вампиров и ведьм, о наваждениях и мороках, которых было во множестве в Шерантоне, и я не мог не верить, вслушиваясь в замирающий шепот рассказчика, трепетный, почти благоговейный, затаенное дыхание, озирающийся взгляд - такие истории не рассказывают ради шутки.

Когда я вступил во владения герцога Шерантонского, то сразу почувствовал, что чужой в этой земле. Ветер, дождь, грязь, слякоть - словно погода сама просила меня покинуть эту землю, пока не поздно. Священник, по воле судьбы ставший моим попутчиком, вначале был молчалив, он лишь тяжело вздыхал, приближаясь к замку герцога, но потом стал убеждать меня во всей нелепости моей затеи, будто я был здесь по своей воле. Отец Шарло испуганным шепотом поведал мне, что их хозяин опасный и страшный человек, которого боятся все, от мала до велика.

-Я уверен, он слуга Сатаны, - сбивчиво шептал старик-священник, - он не посещает мессы, не исповедуется, при одном взгляде на него охватывает ужас, он будто лишает человека желания жить во славу Господа.

-Почему же вы, святой отец, приезжаете в его замок, который считаете богомерзким местом.

-Ради людей, сын мой, ради тех несчастных людей, которые вынуждены служить своему сеньору. Как же могу я оставить свою паству без божьего благословения. Это мой долг помогать им, давать силы для борьбы со злом и искушениями. Поверьте, сын мой, им приходиться нелегко, но эта проклятая земля прочно держит своих людей…

Недобрые слова произносил священник, недобрые мысли витали в моей голове. Кто же на самом деле этот загадочный герцог Шерантонский, о котором никто ничего не знает? Слуга дьявола, демон, вампир или просто скрытный, нелюдимый человек? Это предстояло выяснить мне самому, но я вовсе не жаждал этого…

Замок Бильвур был огромен, я не ожидал увидеть такую громадину в этой глуши. Люди, как бесплотные тени мелькали по двору, мрачный конюший принял мою лошадь, и повел ее в стойло, мне стало тревожно, когда я расстался со своим старым другом Буяном, словно лишился единственной поддержки в этом чужом краю. Священник стал еще более беспокойным и замкнутым. Он озирался, и глаза его бегали, словно он не решался поднять их на меня. Навстречу нам вышел невысоких худой человек, совершенно безликий, в серой одежде, мне казалось, он сливается со стенами замка. Он подозрительно посмотрел на меня. Я протянул ему королевскую грамоту, он кивнул, увидев печать с гербом, и жестом велел следовать за ним. Этот беззвучный диалог заставил меня подумать, что этому человеку не часто приходиться с кем-то разговаривать. Когда я попал внутрь замка, мне показалось, что меня лишили света - кругом царил полумрак и странная тишина, словно вокруг совсем не было людей, а только все те же бесплотные, почти невидимые тени. Было жутко и неприятно, и я с надеждой смотрел на отца Шарло, пытаясь хоть в нем увидеть живого человека, но священник тоже превратился в молчаливое, безликое существо, словно замок подавлял его, заставляя ежиться и испуганно озираться.

Когда мы вошли в приемный зал герцога, меня поразило гнетущее безмолвие, такое, будто в этом просторном помещение никогда не было произнесено ни единого слова. Я встретил глаза герцога, а может это они нашли меня, но я не успел подумать, просто замер. Серые, почти бесцветные глаза, какие-то пустые и холодные, в них не выражалось ничего, никакого намека на эмоции. Они равнодушно смотрели на меня, словно этот мужчина и не придавал значения моему появлению. Герцог казался внешне очень молодым, возможно даже младше меня, совсем юношей, с тонкими правильными чертами, бледной, почти белой кожей. Меня поразили его волосы, прямые до плеч и серые, но не седые, а пепельно-серебристые, никогда не видел такого оттенка прежде. Герцог сидел на кресле, неподвижно, словно статуя. В его позе я уловил непонятную статичность, будто он уже сто лет сидел в этом кресле, замер, застыл, превратился в камень, хотя внешне выглядел совершенно невозмутимо и расслаблено. Весь его вид выражал торжественное величие и благородство. Но я уловил в его облике нечто нечеловеческое, непонятное, и вновь с дрожью вспомнил слова священника: "Он дьявол…" Равнодушная тоска, неземная печаль, пугающая неподвижность… Я не мог понять, почему я вдруг ощутил все это. Мне показалось, что этот человек очень устал, как будто пожил на свете сотни лет. Он был прекрасным и вместе с тем пугающим.

Герцог скользнул по мне взглядом и обратился к священнику, который попытался напустить на себя важный вид.

-Доброе утро, святой отец, вы прибыли как раз вовремя для мессы, - его голос был низким, мелодичным, но не очень приятным, он словно проникал в голову и звучал изнутри, отдаваясь гулкими звуками в висках. Я понял, что он совершенно не думал, что говорил, не придавая этому значения. Он вновь посмотрел на меня и спросил, - кто ваш спутник? - все также равнодушно.

Старик стал собираться с мыслями, чтобы ответить, видно было, что для него тяжело просто находиться с этим человеком в одной комнате, а уж тем паче - разговаривать с ним. Я решил облегчить нерешительное состояние священника и выступил вперед.

-Меня зовут Филипп Лигри, - сказал я громким и твердым голосом, стараясь разрушить липкую, как паутина пустоту и тишину, - особый королевский посланник Его Величества Филиппа Третьего. Я явился к вам с важным поручением, - я достал из сумы королевскую грамоту и бодро приблизился к трону герцога, но как мне не хотелось смотреть в его лицо, цепкие и вместе с тем равнодушные глаза, - герцог Ардуэн Шерантонский, мне велено доставить вам королевский приказ. Вы должны в течение месяца принести королю присягу на верность, - начал я произносить заученные наизусть строки приказа, - а также предоставить его величеству в распоряжение свой замок и свои войска и служить в его армии на случай войны. Если вы выполните приказ и явитесь в столицу для поклонения королю в срок, а именно - до дня Святой Адели, король дарует вам титул Великого рыцаря, а также освободит вас от третьей части налогов…

-Прошу вас, остановитесь, - властно произнес Ардуэн Шерантонский, - я знаю все, что написано в вашей грамоте.

Я открыл рот от удивления, но быстро взял себя в руки и с надменностью человека, приближенного к монарху, спросил:

-Тогда почему вы не направились в столицу сами? Неужели, вы не знаете, что должны присягнуть королю?…

-Просто ждал, вспомнит обо мне наш король или нет, - теперь герцог усмехался, но по-прежнему выглядел равнодушным, - значит, я должен дать вам ответ?

-Вы не должны мне ничего, - невозмутимо ответил я, пытаясь выглядеть значимым. Мне почудилось, что герцог воспринял меня несерьезно, - вы должны явиться к Его величеству в указанный срок…

-А вы? Разве вы не должны немедля принести ему ответ?

Я растерялся, неужели он хочет прогнать меня из своего замка.

Герцог вновь усмехнулся, на этот раз по-настоящему.

-Не волнуйтесь, господин королевский посланник, я не пытаюсь вас прогнать, - неужели он прочел мои мысли? - я лишь забочусь о вас. После обильных дождей дороги размыло, и река вышла из берегов, так что теперь вы не сможете вернуться назад, пока вода не спадет. Я прав, святой отец?

Священник удивленно посмотрел на меня, мол, откуда он это узнал, потом ответил:

-Не думаю, ваша светлость, что все так серьезно, - начал неуверенно священник.

-А вы что скажете, господин Жюль? - обратился герцог к смотрителю замка, который до этого оставался совершенно незаметным.

-Ваш поверенный вчера вернулся из деревни Лебон, там все затопило, дорогу на юго-запад размыло, так что не проедешь, - мужчина говорил совершенно равнодушно, его совсем не волновала судьба затопленной деревни, - теперь, думаю, вода не скоро спадет.

-Вы слышите, господин королевский посланник, нужно было знать прежде, чем направляться в Шерантон, что край этот суровый. Придется вам переждать в этом замке, - почти с улыбкой произнес Ардуэн Шерантонский, - будьте гостем в моем доме, а я пока подумаю о предложении короля.

Я ужасно растерялся от вольности герцога, с какой он говорил о приказе короля, и еще больше - от непредвиденной задержки.

-А надолго мне придется здесь задержаться?

Герцог пожал плечами.

-Эта земля непредсказуема. Вода может сойти и через неделю, и через две. А может затяжные дожди продлят ваше временное заточение в моем замке до первых заморозков.

Я так и ахнул.

-Не пугайтесь, в любом случае вам пришлось бы задержаться. Судя по всему, мне нужно принять очень важное решение, а я не привык торопиться с ними.

Да какие могут быть раздумья? Ведь это приказ короля! Я должен был заявить об этом герцогу, но его ледяная уверенность в себе сбила меня с толку. Похоже, этот человек был слишком независимым и не привык подчиняться. Но ведь если он не исполнит приказ, то станет врагом королевства. Он должен понимать это.

-Я знаю, чем не грозит неповиновение, господин посланник, - вновь прочел мои мысли герцог Шерантон, - но я не боюсь последствий. Так что позвольте мне не спеша подумать, а когда спадет вода, я дам вам ответ и вы направитесь в обратный путь.

-Но ведь когда спадет вода, подойдет к концу и срок, отведенный вам королю… - возразил я.

Герцог уверенно усмехнулся.

-Тогда, возможно я отправлюсь с вами, если решу так.

Король не назначил мне точной даты возвращения, он сказал, что я могу задержаться в Шерантоне, сколько потребуется, возможно, он предвидел реакцию герцога. Но мне совсем не хотелось задерживаться в этом замке. Я и представить не мог, что проведу в этом жутком месте неделю, не говоря уж о месяце.

Если снаружи Бильвур в точности повторял окружающий ландшафт, то внутри он походил на своего господина, такой же холодный и прекрасно-торжественный. Но богатые внутренние убранства навевали лишь тоску и угнетающее чувство одиночества. Я вновь остро ощутил себя нежданным чужаком в этом месте.

После короткой аудиенции у герцога я поспешно оправился на мессу, поэтому не смог поразмыслить над тем, что произошло, да я и не хотел пока думать о странном хозяине Шерантона, у меня для этого будет еще достаточно времени. Часовенка располагалась в круглой южной башне, она была скромной и непритязательной, и совсем не вязалась с обликом остального замка, это был тот островок, где люди спасались от страха и безумия, которые внушал им сам замок и его господин. В небольшое помещение набилось довольно много народу - смотритель замка с женой и детьми, несколько стражников, разная челядь - серая, безликая масса. Эти люди выглядели потерянными и вместе с тем равнодушными ко всему. Они сливались в одно невыразительное пятно, безмолвно убегая в молитву от реальности. Даже мой коричневый дорожный костюм и черное облачение священника казались яркими пятнами на фоне бесцветной толпы бильвурцев. Я закрыл глаза, слушая мягкие напевы священника, читающего проповедь. Молитва на время позволила мне забыться, я не испытывал особого трепета или мистического экстаза, просто отключал сознание и ни о чем не думал, это был некий побег от реальности. Просто не хотелось думать о том, что ждало меня. Я боялся, сам не знаю чего, какой-то суеверный страх, скрытый в каждом человеке, пробился наружу, сквозь волевую выдержку и мое мужество, которым всегда восхищался король. Я всегда пугался того, что было непонятно, отличалось от обычной жизни. А в этом месте все мои страхи обострились, я не понимал этого, не мог объяснить себе, моя человеческая природа противилась темной ауре замка и его хозяина, так же как святой отец боялся дьявола, но шел на борьбу с ним. Я невольно позавидовал мужеству отца Шарло, который, преодолевая страх и ненависть, приезжает в этот замок каждый день, чтобы дать поддержу и утешение людям, живущим во власти страха и тайн.

Монотонный голос священника оборвался внезапно, я открыл глаза, медленно, будто не хотел просыпаться, не хотел встречаться с реальностью. Отец Шарло ожидал прихожан на исповедь, чтобы дать им причастие, но я получил отпущение всех грехов от королевского исповедника перед началом своего задания, поэтому с чистой совестью покинул часовню.

После обряда святой отец спешно собирался в обратный путь, я не пытался его останавливать, но и отпускать не хотел. Он был неким связующим мостиком с реальной жизнью, которая словно прекращалась в стенах этого замка.

-Я должен вернуться в свой приход, - извиняясь, произнес отец Шарло, - поверьте, я не могу оставаться здесь надолго, в этом месте, где хозяин не чтит Господа. Но я вернусь завтра, чтобы дать вам благословение и духовную поддержку. Крепитесь, сын мой, помните, вы служите Богу и королю.

Как и для священника, мой долг был для меня превыше всего.

Герцог Шерантонский пригласил меня разделить с ним утреннюю трапезу, и я, как благодарный гость, не мог отказать. Он внимательно смотрел на меня, и я терялся, не смея прожевать хоть кусок пищи. Его взгляд пронизывал насквозь, словно холодные цепкие когти сжимали мое сердце. Герцог чаще молчал, он был немногословен по природе, и каждое слово произносил, продумав и взвесив, не желая растрачивать их попусту, это я понял еще тогда, при первом знакомстве. Теперь же мне казалось, что за всю свою жизнь Ардуэну Шерантонскому приходилось больше молчать, чем говорить.

-Может, вы расскажете мне, господин королевский посланник, - наконец обратился ко мне герцог, - почему наш повелитель вдруг заинтересовался моей провинцией, которая не представляет в сущности никакого интереса.

Голос его был вкрадчивым и проникновенным, он словно заставлял отвечать ему.

-Я думал, вы все знаете, - постарался уверенно, чуть иронично ответить я.

-Я могу только догадываться об истинном положении вещей, - невозмутимо ответил герцог, - но я хочу знать наверняка, зачем я понадобился нашему королю. Неужели Филипп, прозванный Миротворцем, собирает своих вассалов для грандиозной войны.

-Нет, конечно, не для войны, - горячо заверил его я, - наш король печется лишь о мире и спокойствие, но у него много врагов, равно как и союзников, которые могут обернуться врагами. Ему нелегко приходиться сдерживать натиски со всех сторон, да еще и предугадывать возможные вторжения, - я искренне пытался внушить этому равнодушному дворянину свое восхищение моим королем, желая, чтобы и он восхитился нашим монархом, пекущемся лишь о благе государства, но герцог оставался невозмутимо-холодным, - Его Величество считает, что ваши владения могут быть важным оборонным пунктом в случае нападения с севера.

Герцог приподнял уголки губ, я понял, что он улыбается, снисходительно, небрежно, словно речь шла не о его правителе, и это рассердило меня, но я и виду не подал.

-Наш король слишком боится потерять ту власть, которую получил. Угрозы ему мерещатся со всех сторон. Спешу вас заверить, господин посланник, что ему нечего опасаться нападения с севера, и замок мой ему не нужен.

Я хотел возразить, но властный голос всезнающего герцога помешал мне.

-Никто, разве только безумец, не посмеет напасть с Северного моря. Ни один корабль не сможет причалить к берегу. Он каменист и суров, подводные скалы не позволят приблизиться ни на лигу, на сотни миль береговой линии вы не встретите ни одной пригодной бухты или пляжа.

Герцог был необычно многословен, и я понял, что давно он не произносил таких длинных монологов.

-Только рыбаки, которые прожили здесь не одно поколение, знающие характер моря, его тайны и опасности, могут плавать меж скал и камней на своих юрких, быстрых лодчонках. Но не чужаки, поверьте мне…

И его властный, уверенный тон действительно заставил меня поверить в нелепость опасений моего короля. Но как я могу сомневаться в своем повелителе, и как может он так пренебрежительно высказываться о нем?

-Не важно, чем руководствовался король, но ВАШ ДОЛГ - принести ему присягу, - гордо произнес я.

-Я вижу, вы очень преданны своему повелителю, - теперь уже в голосе звучала нескрываемая усмешка, - и, наверняка, он очень ценит эту преданность, больше чем вашу красоту, господин посланник.

Я вспыхнул. Как мог этот равнодушный, отделенный от мира человек, заживо похороненный в глуши, знать то, что не знает никто, кроме меня и моего господина?!

-Я многое знаю о нашем короле, - заметил мое смущение герцог, - о том, что он любит окружать себя красивыми мужчинами, ценя внешние качества не меньше, чем отвагу и доблесть. Знаю, что он очень ценит вас, иначе бы не послал сюда, ведь так?

Он не может этого знать, это невозможно. Я не сразу заметил, что король восхищается мной не так, как я им, проявляет личный интерес, и если бы он приказал, я бы подчинился его желанию, но он всегда был благородным монархом и ставил справедливость и дружественные отношения выше личных страстей. Никто не знал, как король относиться ко мне, НИКТО. Это любование было так неуловимо, что я сам иногда сомневался, лишь изредка замечая затаенное желание в грустных глазах. И я знал, если бы он попросил, я бы не смог отказать. Я слишком ценил его, слишком заботился об этом поразительном человеке, отдающем всего себя интересам государства. Никто его не знал, так как я, не знал его непомерной усталости, когда сотни забот сваливались на плечи этого человека. Он забывал себя, ведь он был КОРОЛЕМ. Если бы он только попросил…

Но ЭТОТ человек не должен был знать этого, он просто не имел права! Он читает мои мысли, он дьявол…

Он смотрел на меня, невозмутимый, насмешливый, проникающий в мои мысли и душу, не имея на это права. Кто он?

Слуга, прислуживающий за столом, приблизился к герцогу, наливая ему вино. Ардуэн Шерантонский уставился на тихого покорного юношу, словно впиваясь в него глазами, тот сжался, лицо его потемнело, глаза широко открылись. Я не мог понять, что происходит, казалось, герцог мысленно повелевает своим слугой, и тот дрожит, полностью оказавшись во власти неподвижных серых глаз. Мне стало жаль беспомощного слугу, герцог мысленно вытягивал из него жизненные силы. Не знаю, почему и как мне пришли в голову такие мысли, но все выглядело именно так. Герцог наслаждался страхом юноши, я видел это по полуприкрытым довольным глазам, чуть приподнятым уголкам губ, расслабленной позе. Еле заметным жестом герцог отослал слугу и вновь обратил внимание на меня, своего растерянного и непонятного гостя. Я знал, что он изучает меня, с интересом, пытаясь разгадать, как и я его. Но если я пытался понять натуру герцога, ради своей безопасности и успешного выполнения задания, то его мотивы были мне непонятны.

-Вы молчите? - спросил герцог, глядя мне в глаза, проникая за них, в мой разум, выискивая секреты. Я почти физически ощущал его пальцы, которые роются в моей голове, исследуют, что-то вытаскивают.

Я тряхнул головой, пытаясь скинуть это наваждение. Да, я молчал, молчал, потому что не хотел говорить с этим человеком. Он был чужим, совсем ЧУЖИМ, словно и не был человеком вовсе. Сам содрогнулся от таких мыслей. Что со мной, неужели он и вправду так опасен, как мне кажется? Я не мог не верить своим чувствам, но и понять их не мог…

-Я знаю, о чем вы думаете, - резко произнес герцог, - я привык к этим настороженным взглядам. Об этом месте ходит много слухов, не так ли? Но и обо мне их не меньше. Сейчас вы спрашиваете себя, кто этот человек? Человек ли? Может демон, вампир, сам дьявол?

-Так кто же?

-Предоставлю вам самому решить, Филипп, - герцог с важным видом поднялся со стула.

Я вздрогнул, услышав свое имя, произнесенное тихим, почти томным голосом.

-К сожалению, не могу предложить вам никаких развлечений в своем замке, - ничуть не сожалея, произнес Ардуэн Шерантонский, - я не устраиваю балов, не езжу на охоту, а для верховых прогулок погода стоит слишком скверная. Можете скоротать время за книгами, - он направился к выходу, - я буду в гостиной зале, если вам захочется побеседовать.

О, как я был уверен, что мне этого не захочется! Когда он ушел, я лишь испустил вздох облегчения. Я задумался. Что происходит? Я лишь несколько часов знаю герцога, но он ведет себя так, будто повелевает моей жизнью. Кто бы он ни был, он не обычный человек, не знаю, хочу ли знать его истинную природу, если он так пугает меня. Что со мной? Что бы сказал король Филипп, увидев своего отважного гонца трясущимся, как ребенка. Король бы никогда ничего не испугался, он готов был смело смотреть в лицо хоть самому дьяволу. Как могу я быть достоин доверия и дружбы такого человека? Кем бы ни был Ардуэн, герцог Шерантон, я не буду пасовать перед ним и робеть, как мальчишка.

Я вышел из обеденной залы и направился в отведенные мне покои, чтобы скоротать время за своим дневником.

Я выглянул в окно и зажмурился, покои мои располагались в части замка почти нависавшей над каменистым обрывом, внизу бешено билось о берег море, сотрясая землю, и никуда нельзя было скрыться от этого шума и дрожи. Соленый ветер доносил вкус и запах моря, дождь прекратился, но мокрый воздух, с мелкими каплями морской воды, которые неприятно царапались, увлажнял мое лицо и волосы. Море было темно-синим, мрачным, как всегда. Похоже, в этом месте никогда не бывает ясных дней. Прибежище дьявола. Вот уж действительно, лучшего места не найти. Оно нагоняло смертельную тоску, хотелось наложить на себя руки от окружающей безысходности, непроглядности.

Где-то далеко море сливается с небом в одни темные объятия, словно самые страстные и жестокие любовники… Я вздрогнул, что заставило меня подумать так? Это место никак не располагало к размышлениям о любви и страсти, лишь о печали и смерти.

Я опять подумал о герцоге. Способен ли ОН на что-то, кроме холодных равнодушных взглядов. Способен ли на какие-нибудь эмоции, чувства, страсть? Я вспомнил слугу, который наливал герцогу вино, их бессловесный, мысленный диалог. Да, я был уверен, что это было МЫСЛЕННОЕ общение, но скорее даже не диалог. Герцог просто приказывал, подавлял юношу своей властью, заставляя подчиниться своей невидимой и пугающей силе. Но что это было? Что приказал герцог своему слуге? Что-то вертелось в моей голове, не давая покоя, но я не мог вспомнить. Что-то важное…

Я похолодел. ПЛАТОК, широкий платок, закрывающий шею слуги, его бледная кожа, затуманенные глаза, и в них было что-то еще кроме ужаса и поклонения. Желание? Почему я вспомнил о закрытой шее слуги? О нежной шее, с гладкой податливой кожей, пульсирующей жилкой, наполненной пьянящим соком…Боже, что это? Я думаю, как кто-то другой… Я думаю, как …ВАМПИР…

Эти чужеродные мысли стали появляться в моей голове после вынужденного недельного безделья в замке. От одиночества и тоски некуда было скрыться, и все же я как мог, избегал герцога. Но я стал ВИДЕТЬ его, словно с каждым взглядом на него, подмечал что-то новое. Я словно слышал течение чьих-то мыслей в своей голове, чувства мои обострились, и я стал видеть то, чего не замечал раньше. Герцог, это он заставлял меня слышать свои мысли, больше никто на такое не способен. Я видел, какой властью он обладает над своими людьми. Да, они всем сердцем ненавидят его, боятся его могущества. Он внушает им мистический ужас, который подавляет их, опустошает, но они будут преданны ему до последнего вздоха, и защищать его будут до последней капли крови, если ему будет угрожать опасность. В их глазах была такая тупая покорность, которая превращала людей в безликих существ, без мыслей, без чувств, с единственной целью - служить своему господину. И теперь я сам чувствовал, что мои мысли не принадлежат мне одному. Странно, это не пугало меня. Удивляло, но не пугало.

Может ли быть такое, герцог - вампир? Вампир, высасывающей с кровью частичку души, волю, силу, мысли, разум, подчиняющий к себе…

Кажется, я схожу с ума от безделья в этой забытой Богом дыре, и начинаю выдумывать бредовые истории о герцоге. Это место располагает как раз к таким безумным мыслям. Но я должен сохранять ясность рассудка. Никаких вампиров нет, а если есть, то не в этом замке. И герцог - обычный феодальный правитель отдаленной провинции, который хочет лишь сохранить ее независимость, не желая передавать во власть королю. Конечно, он странный, непонятный, но жизнь в этом месте кого угодно сделает таким.

Отец Шарло, ободренный моим присутствием, оставался иногда в замке на завтрак, принимая, до этого вежливо отвергаемые, приглашения герцога. Священник постоянно ободрял меня: "Держитесь, сын мой, молитесь Господу, и Он даст вам силы…" Его присутствие давало мне гораздо больше утешения, чем духовные проповеди. Я старался быть сильным и уверенным, выражая всем своим видом собственную значимость. Не желая показаться герцогу неблагодарным и невежливым, а главное, чтобы не выдать своих страхов, я иногда проводил с ним время в небольшой уютной зале, увешанной гобеленами, оружием, застланной мехами и коврами. Мы пили подогретое вино, очень изысканное, какого мне не приходилось пробовать даже при дворе. Герцог интересовался событиями в стране, или только делал вид. Я охотно рассказывал, желая не только скрыть свое замешательство, но и внушить этому самоуверенному дворянину гордость за короля, который за столь короткий срок превратил страну из множества воюющих княжеств в единую, сильную державу. Но военные и политические дела не занимали герцога, ему больше нравилось слушать о людях, их характерах и привычках. Это даже казалось мне забавным - герцог интересовался совершенно незнакомыми, чужими и далекими ему людьми.

С утра, тот час после завтрака, герцог собрался совершить поездку по своим владениям и посмотреть состояние дел. Он пригласил меня. Я согласился, не желая и дальше сидеть почти неподвижно в душившем меня мрачном замке. Мне хотелось вырваться на свободу, и даже мелькнула дикая мысль пустить коня во весь опор и ускакать на юго-запад, подальше от герцога и Шерантона. Но я подавил в себе это авантюрное, безрассудное желание, стараясь держаться гордо и невозмутимо.

-Расскажите о себе, Филипп, - попросил Ардуэн Шерантонский, и в его голосе я уловил интерес.

Я был немного удивлен его просьбой, не сумев разобраться в истинных намерениях герцога.

-Что же вы хотите узнать?

-Хотя бы, сколько вам лет? Вы выглядите слишком молодо для такой важной и ответственной службы.

-Мне двадцать шесть, и я уже десять лет на королевской службе, - я даже сумел усмехнуться, - так что, поверьте, я вполне для нее пригоден.

-Почему же вы до сих пор не получили никакого титула, - спросил герцог Шерантон, заинтересовавшись сильнее. Не могу сказать, что его внимание было приятно мне.

-Когда я выполню это задание, то получу рыцарский титул, - гордо произнес я.

-Отчего же король не пожаловал его вам прежде, если он вас так ценит и доверят? - теперь уже насмешливо произнес мой спутник.

Я посмотрел на него, потом взглянул вперед, всматриваясь в расстилавшуюся передо мной даль - серый невысокие холмы, редкие чахлые рощицы, почти лишившиеся листьев, мокрые, непролазные дороги. Вновь пошел мелкий дождь, неприятный, пробирающийся за воротник. Я задумчиво вздохнул, разговоры о короле навевали грустные мысли и воспоминания, как мне хотелось скорее оказаться в его светлом просторном замке в окружении приветливых людей. Мрачный ландшафт этого края все больше удручал меня, заставляя болезненно тосковать по дому.

-Король не вручает титулы и награды по прихоти, - торжественно заявил я, - он воздает лишь по заслугам. Если он считает, что человек достоин почестей, он наградит его. Его величество никогда не примешивает ничего личного.

-С каким пылом вы встали на его защиту, а я ведь даже не думал нападать, - едва заметно улыбнулся герцог.

-Но вы слишком небрежно отзываетесь о нашем монархе… - возразил я с праведным возмущением.

-Монархи… они уходят и приходят, нельзя же угождать им всем. Наш правитель всего лишь волевой человек, сумевший завоевать и объединить враждующие земли. Не думаю, что после этого он стал божественной личностью.

-Король - Божий посланник, - с благоговейным трепетом заявил я.

-Я вижу, вы любите своего короля? - усмехнулся герцог Шерантон.

-Конечно, невозможно не любить такого правителя…

-Вы любите его только как правителя?

Этот проникновенный тон очень задел меня. Он говорил о том, чего не было, но он ЗНАЛ, о чем говорил… Мне вновь стало неприятно, будто в мою голову проникли все те же любопытные ищущие пальцы, пытающиеся вывернуть меня наизнанку. Я не ответил. Наверное, тем самым, дав понять все так, как ему хотелось. Но меня это не волновало. КЕМ бы ни был этот человек, что бы он ни думал обо мне, мне все равно. Когда я покину его замок, наши пути разойдутся. Он это он - страшный, одинокий, и, по всей видимости, несчастный. А я? Не думаю, что он способен омрачить мою жизнь. Да, он заставляет меня пугаться чего-то неизвестного, сознавая его чужеродную силу и власть, но когда я покину замок, то не буду вспоминать об этом человеке. Просто потому что сам не знаю, как относиться к нему, как воспринимать его. Он настолько не вписывался в привычные мне понятия, в мой мир, что я просто предпочитал не задумываться над этим. УБЕЖАТЬ ОТ ВОПРОСОВ - это всегда проще всего…

Когда мы подъехали к краю невысокого обрыва, перед нами открылся вид на юго-западную дорогу, прозванную Торговой. Сердце мое готово было разорваться от отчаяния и бессилия. Прежде мне только приходилось слышать о наводнении, но я не встречал его признаков по пути сюда, а вода неуклонно поднималась, следуя за мной по пятам, и словно, подчиняясь чьим-то приказам, перекрывала пути назад.

ЭТО ОН ПРИКАЗАЛ ВОДЕ ПОДНЯТСЯ, ЧТОБЫ ЗАТОЧИТЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ… ОН ДЬЯВОЛ, И ЭТА ЗЕМЛЯ ПОДЧИНЯЕТСЯ ЕМУ, ТАК ЖЕ, КАК ПОДЧИНЯЮТСЯ ЕГО ЛЮДИ…

Кажется, я действительно впадал в безумие и истерику, совершенно невероятные мысли приходили в голову, но так не хотелось видеть эти залитые водой долины и поля, зная, что они значат - невозможность возвращения. Мне показалось на миг, что я никогда уже не смогу покинуть эту страшную шерантонскую землю и останусь тут до конца дней своих…

-Все намного хуже, чем я предполагал, - задумчиво произнес герцог.

К нам подъехал управляющий, который до этого неслышно плелся в хвосте. Он безразлично посмотрел на растерзанную и измученную землю и сказал монотонным будничным голосом:

-Вот видите, ваша светлость, совсем плохо. И урожай в этом году плохой, не всю пшеницу успели собрать, как полили дожди, и хлеба погнили…

Человек этот что-то говорил, безрадостные, неутешительные вести. Я посмотрел в лицо герцога, оно не было по обыкновению равнодушным, теперь он тревожно кивал и хмурил брови. Я понял, что кем бы он ни был - он, прежде всего помещик, заботящийся о своей земле и людях, радеющий о достатке своих владений. КЕМ БЫ ОН НИ БЫЛ, но герцог настоящий вассал своего сеньора - пекущийся не о своем лишь только благе, но и о благе государства, может, его понятия о государстве сводились только к маленькой провинции, но Шерантон - это часть королевства. Если он заботится о Шерантоне, значит - и обо всей стране. На таких подданных и держится все государство. Стало даже теплее и уютнее от этих мыслей, несмотря на унылую картину перед нами.

-Вот видите, господин королевский посланник, - обратился ко мне герцог, сейчас голос его был усталым и печальным, я даже почувствовал какую-то жалость, сочувствие, нежность?… - придется вам задержаться здесь на какое-то время. Увы, это зависит не от меня. Если бы это что-то изменило, я бы дал вам ответ немедля, но…, - герцог задумчиво посмотрел на раскинувшиеся просторы, родные для него, и совершенно чужие мне. Казалось, он страдал вместе с этой землей, впитывая холодную воду, задыхаясь ею.

Мы стояли и молчали, глядя вперед, каждый погруженный в свои мысли. Теперь, оказавшись вне стен замка, я действительно чувствовал себя свободнее, потому что беспокойные мысли, не полностью принадлежавшие мне, отпустили меня. Думаю ненадолго, но было так спокойно. Грустно, но спокойно…

Вечером я никак не мог заснуть. Тревожные предчувствия не давали мне покоя, словно ожидание чего-то, непонятного, опасного, чарующего… Все мои ощущения обострились, напряглись до предела. Я метался в широкой холодной постели, пытаясь ухватиться за спасительные сновидения, но и за закрытыми веками не находил успокоения.

Тяжело дыша, я вскочил с кровати. Подушки были горячими и влажными от пота. Сердце бешено стучало, готовое разорвать грудную клетку. Еще не скинув окончательно пелену сна, я озирался, пытаясь увидеть в комнате кого-то чужого. Но было пусто. Все еще пытаясь отдышаться, я откинулся на подушки, даже не чувствуя неприятной ткани, сейчас это волновало меня меньше всего.

Что это было? Сон? Что угодно, только не сон. Но и реальностью это быть не могло. Я был кем-то другим, я думал иначе, но притом это были мои мысли и ощущения. Инстинктивно я прижал руку к шее, ощупывая кожу в поисках следов того, что было… или не было?… НА МОЕЙ ШЕЕ НЕ БЫЛО НИ ЕДИНОГО СЛЕДА… никаких укусов.

Я просто медленно теряю рассудок. Все эти басни про вампиров слишком подействовали на мою впечатлительную натуру, и вот уже мерещится всякая чертовщина. Я вспомнил то, что чувствовал, пока вампир пил мою кровь (или мне казалось, что так было), не знаю, что бы я почувствовал на самом деле, но в этом безумном сне я наслаждался не меньше, чем он… ОН…

Эти сны продолжались уже несколько дней. Я окончательно потерял надежду разгадать, что же происходит со мной. Я словно становился другим человеком, отдавая себя во власть таинственного вампира, который пил мою кровь, мою боль, питался моей покорной слабостью, делая меня еще слабее. Его образ был таким нереальным и расплывчатым, но там, в этом полусне, а наяву мне упорно хотелось связать его с одним человеком…

-Вы выглядите усталым, - почти заботливо произнес герцог за завтраком, - вы плохо спите? Вас мучают кошмары?

Ему ничего не стоило прочесть все в моих глазах, но я упрямо отвергал его расспросы.

-Со мной все хорошо. Может, этот климат действует на меня так, - как можно беспечнее отвечал я.

-Климат, - фыркнул герцог, вижу, что он мне не верит.

КОНЕЧНО, ВЕДЬ ОН ЗНАЕТ ВСЕ…

-Помните, вы спрашивали, меня кто я? - лениво произнес герцог Шерантон.

Я даже не сразу уловил смысл вопроса, и понял, что по-прежнему не знаю на него ответа.

-Почему же вы молчите? - довольно улыбается уголками губ, похоже, он не умеет улыбаться по настоящему, - неужели ваши сны не помогли вам понять это?

Открываю широко глаза, словно удивляюсь, но в душе я уже знаю этот ответ.

-Откуда вы знаете о моих снах? - вспылил я.

Он загадочно улыбается.

-А как вы думаете?

-Вы? Это были ВЫ?

Человек из моих снов, моих странных снов… или НЕ ЧЕЛОВЕК.

Герцог насмешливо улыбался, наслаждаясь моим недоумением. Он словно ждал, когда же я выскажу вслух мучившие меня предположения и догадки. Он не просто проник в мои сны, он создал их, напустил на меня это наваждение… колдун… дьявол.

Я просто смотрел на него широко открытыми глазами, боясь выдать малейшим движением свой страх и замешательство, но в этом не было смысла - для человека, который сумел завладеть снами другого, было чертовски просто прочесть сейчас мои мысли.

Молодой слуга, принесший вино, поставил кубок на столик рядом с креслом герцога, я смотрел на него с сочувствием и отвращением, столько раболепия и покорности было в его лице, что мне стало даже жаль его. Юноша смотрел в глаза своему повелителю, но теперь не боялся. Герцог что-то мысленно приказал ему, и лицо парня осветилось радостью и желанием. Он сел на пол у ног господина, словно верный пес и прижался головой к его коленям. Мне стало жутко - этот юноша был в полной власти герцога, телом и душой, не смея противиться и мечтать о чем-то ином, кроме как подчинятся своему господину. Что-то было между ними, ускользавшее от меня, недоступное моему пониманию. Картина эта была мне неприятна. Неужели я выгляжу так же в своей беззаветной преданности своему королю? Но нет, он никогда не угнетает и не унижает, он равняет всех с собой, и служение ему превращается с подвиг.

Я покинул гостиные покои, не желая присутствовать при чем-то страшном и быть затянутым в это.

Цепкие мысли не отпускали меня, заставляя мучиться и терзать себя бесполезными вопросами без ответа.

Так кто же он? Какую власть имеет над людьми? ЧЕГО он хочет от меня? Почему проник в самое сокровенное, в мой разум. Чтобы управлять им?

ОН ХОЧЕТ УПРАВЛЯТЬ МНОЙ… так же, как повелевает своими людьми, но в отличие от них, я этого не жажду. Я не желаю быть его игрушкой, участвовать в его непонятных безумных замыслах.

Я настиг юношу-слугу в темном коридоре, он избегал меня. Его глаза были полны недоверия и испуга, но его страх передо мной был ничем, по сравнению с его раболепным ужасом перед герцогом. Я не смог больше терзать себя вопросами, желая знать наверняка. Вот этот юноша, который знает то, что мучает меня… Сможет ли он помочь мне разрешить все загадки? Я резко отдернул широкий шарф с его шеи. Он метался и вырывался, рыча, как волчонок, но мне достаточного было одного мимолетного взгляда, чтобы убедиться...

Множество крошечных свежих ранок на шее, следы от клыков, укусы…

Я отпустил растерявшегося юношу, который испугался, что позволил мне увидеть то, чего я видеть не должен. Но я-то знал - герцог только и ждет, когда я все узнаю и пойму. Он выжидает, наслаждаясь этой безумной игрой…

Боже, вампир… Что я знаю о вампирах, кроме нелепых мифов и историй, которых слышал во множестве, где правда среди всего этого вымысла? Он не подходил ни под одно описание, не соответствовал ни одной истории, которую я слышал когда-либо о вампирах. Он не боялся солнечного света, который действовал на него также, как и на любого другого человека, он не приходит в ужас от молитв и распятий - герцог сам приказал построить в своем замке часовню, чтобы служить мессы для своих слуг, он не посещал их, но и не боялся. Серебро? Оно было повсюду - шитье на одежде, украшения, посуда. Герцог любил и серебро и распятия…

Может, он и не был вампиром вовсе?

А может все мои прежние представления о них НЕ СООТВЕТСВОВАЛИ истине?

Герцог вновь позвал меня отправиться вместе с ним и осмотреть владения. Я согласился. Мне было страшно оставаться с ним, но я согласился, надеясь, что воды уйдут и, наконец, я увижу спасительный путь из этого гиблого места. Он знал все, о чем я думаю, но я пытался не замечать этого. Всю дорогу мне было не по себе. Дождь то начинал лить, то мгновенно прекращался. Я смотрел в безжалостное небо и молил его показать хоть на минуту солнце, которое, кажется, забыло о существовании этого места. Шерантон - обитель дьявола, и этот дьявол медленно ехал рядом со мной, бросая любопытные взгляды. Лицо его было уверенным и решительным, словно все вокруг происходило лишь по его желанию, и он в любой момент мог изменить ход событий. Мы не разговаривали. Я боялся словами выдать что-нибудь, чего, возможно, он не знает обо мне. Но он знал все. Сейчас он возвышался рядом такой же неукротимой силой, как и в моих странных снах, болезненно похожих на реальность. Я так и не сумел разобраться, насколько он причастен к ним, боясь, что если найду ответ, то окончательно попаду в их зависимость. Пока я считал мои ночные прогулки снами, я считал, что могу с ними справиться. Но я прекрасно знал, что, попадая во власть чего-то таинственного, уже был кем-то иным и не мог распоряжаться собой. А он все видит. И я ненавижу эту его прозорливость, дьявольское ясновидение. Он читает людей, как книги. И вот уже чувствую, что и я попадаю под его влияние, ощущая неприятное давление где-то в затылке, словно кто-то проник в мою голову и непрошено поселился там. Он чего-то ждет, я чувствую. Едет немного впереди, указывая дорогу, но не выпускает меня из виду. Мы въезжаем в редкий подлесок. Чахлые, еле живые деревья уже смирились с отсутствием тепла и покорно ждут холодов

ПЕРВЫХ ХОЛОДОВ.

Я тоже жду их. Холодов, которые, сковав рассерженную и непокорную воду, откроют мне путь к отступлению... к побегу...

Я тревожно озираюсь, пытаясь понять, почему этот лес, в котором я никогда не был, кажется мне знакомым. Холодею от пришедшего озарения - это лес, в который я попадаю в своих снах. Он нарочно привез меня сюда.

-Вы узнаете это место? - тихо спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой, но моя жалкая попытка не может его обмануть.

Он спешился, и я последовал его примеру. Влажная почва чавкает под ногами. В моем сне, она мягкая и теплая. В этом сне все нереально и прекрасно. Он оборачивается ко мне и смотрит, проникая сквозь глаза прямо в мозг. Я уже чувствую его проникновение, отчаянно сопротивляюсь.

-Чего вы хотите? - отчаянно выдыхаю я, не в силах справиться с его подавляющей силой.

-ВАС.

Я испуганно озираюсь. Некуда бежать, не спастись, не скрыться.

-Не бойтесь, Филипп. Вы ведь знаете, что это не страшно. Я постарался подготовить вас как можно лучше, - его голос самодовольный, исполненный превосходства, и я понимаю, что его уверенность вполне понятна - он хозяин положения.

Я молчу и дрожу, глядя исподлобья.

-Чего вы хотите? - спрашиваю вновь, - моей крови?

Он плотоядно улыбается, наверное, я выгляжу для него также аппетитно, как кусок жирной баранины.

-Крови, мой Филипп, вашей крови, вашей живительной влаги, сладчайшего нектара.

Я немею под его пристальным взглядом. Лишь одно верно, из всего, что я слышал о вампирах - они околдовывают людей, лишая их воли, подчиняют себе. Я вновь ощутил его власть, как и в своем сне. Может, более явственно, но не испытал при этом легкости и восторга, желания подчиниться. Напротив, чувствовал себя, как муха в липкой паутине, которая пытается вырваться, но запутывается и увязает еще сильнее.

Он приближается. От него веет древней силой, уверенностью, неумолимостью.

-Не бойтесь, Филипп, - мягко улыбается он, - я не причиню вам вреда и возьму ровно столько, сколько мне нужно.

-Нет, - выдыхаю я, паутина сжимается сильнее.

Он вновь улыбается, на этот раз открыто, искренне, и эта улыбка прекрасна.

-Вы смелый, Филипп, мне это нравиться.

Сильные пальцы зажимают мои запястья. Я не могу дернуться, смутно чувствуя свое бессилие. Но не его руки сковывают меня, а его глаза, раскрытые, потемневшие, сливающиеся с темно-серым небом над лесом. Он приближает свое лицо ко мне, я чувствую на щеке его дыхание, легкое, холодное, как ветер. Он отпустил мои руки и занялся воротником камзола. Нет смысла меня держать, я никуда и не смогу уйти. Ноги мои налились непомерной тяжестью, обреченной покорностью. Теперь я даже жду его, тороплю, хочу, чтобы все поскорее кончилось. Или не хочу?

Он нежно, почти любовно гладит мою шею костяшками пальцев. Прикасается губами, как в поцелуе. Его губы немного скользят вниз по шее, заставляя меня отдернуться и сжаться. Это похоже на интимную ласку, так близко к ней, но это совсем другое, я знаю…

Он хочет. Хочет утолить свою жажду, извечную, неутолимую, но требовательную. Я сжимаюсь от острой боли. Я ожидал ее, но не мог предположить, что она будет столь сильной и такой чувственной. Я вскрикнул, но этот звук походил на стон, низкий, глубокий. И я чувствовал, как он начал пить. Моя кровь, словно, сама устремилась к нему навстречу, покорная, как и я сам. Она горячими толчками выходит из маленьких ран, маленьких тоннелей. Я бьюсь в сладких судорогах, а его губы держат мою чувствительную шею. Мне почти не больно. Только странно. Но я уже не боюсь. Мне становиться легко и спокойно, будто я создан для того, чтобы утолять его голод. Сейчас я не знаю, кто он, не помню, как оказался в его руках. Все чего я хочу - подчиняться ему, отдавать ему каждую каплю восхитительного сока своей крови… горячей… сладкой… она сладкая для него, я словно ощущаю его губами этот вкус, чуть терпкий, густой, вязкий, но изысканный и легкий вместе с тем.

Когда он отпускает меня, я чувствую разочарование и удовлетворение, словно насытившись любовными ласками. Тело мое устало оседает в его объятиях. Я чувствую слабость и истому. Мне не хочется, чтобы он отпускал меня.

Но пелена спадает. ПАУТИНА ИСЧЕЗАЕТ.

Герцог смотрит на меня с усмешкой, но теплой, благодарной. Он изменился - лицо его покрывает сияющий румянец, ярко-серые глаза сверкают. Он удовлетворен и спокоен. Он отпускает меня из своих мысленных цепей, и я возвращаюсь в свою оболочку.

Смотрю на него исподлобья…

Мне хочется убить его. Я ненавижу себя за эту слабость, ненавижу его, за то, что заставил подчиниться себя, с такой беззаветной радостью, будто я только и жил для этого. Теперь я чувствую лишь злобу. Я не хотел этого, но он ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ЖЕЛАТЬ подчинения ему.

Я молчу, тяжело дыша. Не знаю, как поступить. Я бессилен перед ним. Все что я могу сделать сейчас - вскочить на коня и ускакать, подальше от него, от этого леса. И я убегаю. Чувствую спиной его напряженный взгляд, и ненавижу его еще больше.

Я смотрю на большое деревянное распятие на стене, с укором, с немым вопросом. Сжимаю под одеждой маленький серебряный крестик моей матери. Гляжу на прекрасный и измученный лик Христа. Сейчас я чувствую себя таким же истерзанным. "Господи, я верный слуга твой. Помоги мне справиться с искушениями дьявола. Он подчинил себе мое тело, и душа моя в опасности. Дай мне силу смело смотреть в его глаза и не бояться стать его вещью. Господи, защити меня…" Молитвы помогают забыться на время, я пытаюсь вымолить чудо, жалко торгуясь. Сейчас оно нужно мне больше всего. Я готов броситься прочь отсюда по размытым дорогам, которые теперь не помеха для меня. Но я знаю, что он меня не отпустит, и я вновь покорно сдамся его кровожадному приказу. Я стал кем-то другим за эти дни. О, мой король, узнали бы вы меня в этом потерянном и испуганном человеке? Я столкнулся впервые с чем-то страшным и непонятным и не знаю, как с этим справиться. Сжимаю вновь распятие на тонком шнурке. Что значит этот кусочек металла? Я всегда был благочестивым, набожным и богобоязненным и искренне верил в силу крестов и молитв, а теперь этот человек разметал мою веру, как листья по ветру. Его темная сила не дрогнула от прикосновения к святому распятию. Может, это теперь ничего не значит, это место проклято и забыто Богом?

Я провел кончиками пальцев по ранкам на шее, они не болели, но тихонько ныли, напоминая о том, что произошло. Это было более реальным, чем распятия и молитвы. Вот что меня ждало… Я встряхнул головой. Не хочу больше думать, не хочу молиться. Я чувствую себя усталым. Уверен, завтра будет новый день, и я смогу разобраться с тем, что произошло так стремительно. Я привык все обдумывать, но сейчас просто не мог. То, что случилось, не подлежало осмыслению, это просто СЛУЧИЛОСЬ.

Я покинул часовню и отправился в свои покои, чтобы зарыться под одеяло и зализывать раны в своей душе.

Я пытался найти ответы у отца Шарло, но он был растерян и напуган не меньше меня.

-Крепитесь, сын мой, - только и мог сказать мне священник, - крепитесь. Ибо труден путь, который Господь уготовил вам. Но только поборов искушение и козни Сатаны, вы сможете спасти свою бессмертную душу…

Эти слова, как ни странно, уже не находили отклика в моей душе. Я молился, но Бог не уберег меня от лап вампира, не дал мне сил, противостоять его колдовским чарам. Страшно даже подумать, но, кажется, вера моя ослабевала, а не укреплялась. Я чувствовал себя очень слабым, и морально, и физически. Не из-за потери крови… Я хотел, чтобы это случилось вновь… ХОТЕЛ, чтобы он вновь повелевал мной, это желание пряталось где-то в глубине моего рассудка, который я уже начал терять. Его невероятная власть, жадные прикосновения… Никто и никогда не говорил прежде, что укус вампира может приносить наслаждение… и я боялся. Он наметил меня своей жертвой, значит рано или поздно он выпьет всю мою кровь до капли, а я так и смогу даже пошевелиться в его руках.

-Не бойтесь меня, Филипп, - мягко сказал герцог Ардуэн, я заметил, что после того происшествия в лесу, он стал трепетнее относиться ко мне, голос его стал нежнее, а глаза - заботливее. Я чувствовал на себе то внимание, каковое уделяют борову, откормленному на убой. Его беспокою не я, я моя кровь.

Я не знал, как вести себя с ним. Странно, я даже испытывал некий стыд, и не мог поднять глаза и посмотреть в лицо герцога.

А он говорил плавно и текуче, пытаясь успокоить меня:

-Не нужно бояться меня, я не причиню вам вреда.

-Я уже слышал эти слова, - прошептал я, боясь повысить голос, чтобы выдать мой страх перед этим человеком, нет, не человеком… - вы - ВАМПИР…

Ардуэн Шерантонский улыбнулся.

-Не стоит этого бояться, Филипп. Суеверные люди создали вампирам недобрую славу, так что даже упоминание о них повергает в ужас. Но мы такие же существа, как всякие другие…

-Не правда, - произнес я гневно, - вы исчадия ада!

-Не знаю, мой друг, действительно не знаю, - печально произнес герцог, - откуда мы, может и из ада…

-Чего вы хотите от меня? - злобно спросил я, дрожа и волнуясь, - убить меня?

-Я никогда никого не убиваю, - решительно произнес герцог.

-Но вы пьете кровь! Разве этим вы не убиваете?

-Я никогда не обескровливаю свои жертвы, и беру ровно столько, сколько может дать сам человек.

Я недоверчиво смотрел на него. Он не собирался убивать меня.

-Хотите растянуть удовольствие? - прошипел я, - каждый день получать свежую кровь?

Он засмеялся.

-Свежей крови мне всегда достаточно, Филипп, мне нужны ВЫ.

-Но почему? - с недоумением спросил я, - почему?

-Я не похож на других вампиров, и не все вампиры, такие как я. Есть среди них жестокие и кровожадные, любящие терзать и убивать, а есть нежные и искусные, заботящиеся лишь об ощущениях. Вы привлекает меня, Филипп. Привлекаете, как никто прежде. И поверьте, я получу то, наслаждение, какое вы можете мне дать.

-Но нет… - пытался возразить я.

-Вы хотите этого, Филипп, потому что я знаю, не только как самому насытиться и насладиться, но и подарить этим удовольствие вам.

-Мне не нужно такое удовольствие.

Ардуэн нежно улыбался.

-Вы меня не обманете, Филипп, я вижу ваши мысли насквозь. Вы трепетали в моих руках, блаженствовали и требовали еще… Такое согласие приносить еще больше наслаждения.

-Это вы заставили меня подчиниться вам и хотеть этого.

-Да, - самодовольно улыбнулся герцог, - но наслаждались вы по-настоящему, без всякого мучения.

Я отвернулся от него, чтобы скрыть свое лицо, но к чему? Кажется, он знал обо мне даже то, чего не знал я сам.

Я ворочался в постели, сон никак не желал спасительно избавить меня назойливых мыслей. Хотелось закрыть глаза и не просыпаться до тех самых зимних холодов, которых я уже отчаялся дождаться. Герцог был прав, и это пугало меня. Я был бессилен и беззащитен перед ним. Он так грозен и прекрасен, его власть так сильна и сладка, что я просто не в силах отказать ему. Он околдовал меня, это наваждение, иллюзия… Ничего этого нет. Такое дьявольское отродье, как он не может дать ничего кроме порочного наслаждения, недостойное меня, доброго христианина. Я должен молиться и бороться с соблазном… Я ДОЛЖЕН…

Он приблизился к моей кровати так неслышно, я лишь вздрогнул, когда его холодное дыхание обожгло мое лицо. Я заворожено смотрел в его глаза, которые притягивали меня против моей воли.

-Зачем вы пришли? - испуганно выдохнул я.

-Я желаю вас, Филипп, - герцог нежно провел рукой по моей шее, - не сопротивляйтесь мне…

Его губы вновь коснулись моей кожи. Я пытался вырваться, но он держал меня, и его ледяные пальцы были сейчас сильнее его глаз.

-Не сопротивляйтесь, - дышал он мне в шею, касаясь ее ледяными губами.

И я перестал сопротивляться. Просто замер, в ожидании, в предвкушении…

Я бежал по берегу, не оглядываясь. Ноги цеплялись за камни, я спотыкался, но не падал. Море рычало, ворочаясь у берега. Я старался не смотреть на него. Это неумолимое, жесткое серое море на краю света. Оно бесконечное и страшное. Я бежал и от него тоже.

Три ночи он терзал меня, жадно впитывая мою кровь. И теперь я не выдержал. Я испугался. Испугался того, что все больше и больше хочу его… его власти надо мной, его неземной силы, его влияния на меня. Да, я желал отдавать ему свою кровь…

Я бросился бежать так безумно, оставив все свои пожитки, бросив коня… Просто сорвался с места. Слуги герцога смотрели на меня, как на одержимого. Таким я и был, одержимым этим вампиром. Я боялся признаться, что желал его… мое желание было не просто каким-то чувственным и изысканным, как его. Мое желание стало ПЛОТСКИМ…

Я всегда был жадным до ласк, но никогда не предполагал, что пожелаю ласк мужчины, даже короля. А теперь…о, БОЖЕ, я желал этого вампира.

Море и камни. Больше ничего тут нет. Холодный ветер, пробирающий до костей. Куда я бегу? В памяти возник монастырь на холме, темная громада за крепкими стенами. Я почти слышал перезвон его колоколов. Но зачем мне идти туда? Разве толстые стены и молитвы спасут меня от герцога? Спасут меня от самого себя.

Я сел на камень, закрыл лицо руками и уткнулся в колени. Куда бежать? Я не знаю. Кажется, я забыл, где север, а где юг. Все вокруг слилось в одну непроглядную серость. Мне стало холодно, я дрожал, сильнее обнимая себя руками. Хотелось заплакать как в детстве от жалости к себе, но я сдержался. Я сильный, я справлюсь…

Он появился, как всегда незаметно. Обнял меня и ласково укрыл своим плащом. Я невольно залюбовался его серебристыми волосами, которые трепал ветер. Он улыбался, как-то робко, растерянно и трогательно.

-Зачем вы ушли, Филипп? Здесь так холодно.

-Беспокоитесь за свою пищу, - гневно произнес я, скидывая его руку.

Он улыбается.

-Нет, Филипп, не за пищу, - он встает передо мной на колени и смотрит в лицо, - не нужно боятся меня. Я никогда не буду жесток с вами.

-Чего вы хотите от меня? - спрашиваю с отчаянием.

-Дать вам то наслаждение, какое вы подарили мне.

-Но как ЭТО может приносить наслаждение? - недоумеваю я.

-Поверьте, это самое высшее блаженство.

Не знаю, почему я верю и иду за ним. Нет, я не доверяю его улыбкам, но я хочу его, и мое желание сильнее разума.

Он плотнее закутывает меня в плащ и оставляет руку на моем плече. Мне становиться тепло и уютно, впервые в этом неприятном месте.

Он отрывает губы от моей шеи, насладившись вкусом крови сполна, но я не выпускаю его, теперь я держу его за шею, заставляя сильнее припадать к моей коже. Его прикосновения становятся нежными, но неумелыми. Он будто не умеет целовать, просто касается меня, водит губами по моей шее, а я прижимаю его к себе сильнее. Я окончательно сдался ему. Не хочу сопротивляться, не хочу думать ни о чем. Сейчас мне просто хорошо и даже спокойно.

-Сильнее, - умоляю его.

Он втягивает кожу на моей шее губами, вновь заставляя кровь прилиться, но не кусает. Лишь ласкает, легко покусывая… В этих прикосновениях всегда было что-то эротическое, но теперь я окончательно понял - укус вампира еще более изысканное наслаждение, чем поцелуй. Он вновь пьет мой сок, заставляя меня слабеть и растворяться под его губами.

-Сильнее, - шепчу я.

-Хватит, Филипп, - отстраняется он.

Я устало смотрю на него, вновь желая этой сладкой пытки, но он слишком трепетно и заботливо относиться к своим жертвам, чтобы забыться и отдаться полностью лишь своим желаниям.

-Кто же ты? - удивленно спросил я, - я не верю, что ты обычный вампир.

-Разве вампир может быть обычным? - смеется он.

Я откидываюсь на подушки. Мы лежим в постели, словно только что занимались любовью. Но нет, его ласки были иными, утонченными, сверхчувственными, жестокими. Я хочу понять его природу, разгадать, наконец, кто же он, почему имеет такое влияние на меня.

-Я сам не знаю, кто я. Вампир? Возможно, но это просто слово. А слова не значат ничего. Когда люди говорят "вампир", они представляют чудовище с острыми клыками, которое до капли высасывает кровь у людей, которое боится солнца и чеснока. Все это суеверный вымысел.

-Тогда кто же ты?

-Существо, которое умеет наслаждаться кровью, как самым изысканным и тонким вином, которое обитает лишь на уровне ощущений и желаний.

Я не могу понять, что чувствует он, но я верю ему и больше не боюсь. Немного ненавижу…

-Я многое успел повидать за свою недолгую для вампира жизнь, чтобы успеть понять, чего я хочу, - задумчиво говорил герцог. Он говорил это сам себе, словно давно хотел выговориться, - мне нравиться мое уединение, я увидел почти весь мир, но остановился в этом забытом Богом и людьми месте, чтобы не быть объектом чьего-то внимания и преследования. Я люблю одиночество и раздумья. Но когда появились вы, Филипп, я понял, что вы тот самый источник наслаждения, который я всегда искал.

Странно слышать такое, я по-прежнему чувствую себя его изысканным деликатесом. Это вселяет в меня ярость. Он получает от меня то, чего хочет, пора бы и мне дать то, чего желаю я…

-Могут ли вампиры иметь плотские желания? Испытывать физические наслаждения?

-Физические наслаждения? - с улыбкой спросил герцог, - о, да. Во время близости кровь приобретает особый вкус, и пить ее во время пика удовольствий - это самое восхитительное и непередаваемое чувство.

Эти слова немного пугают меня. Похоже, даже в этом я не смогу освободиться от его власти.

-Филипп, вы хотите этого? - Ардуэн приподнялся на локте и удивленно посмотрел на меня.

Я, так упорно сопротивлявшийся, сам прошу его об этом.

-Да, я хочу. Никогда не думал, что пожелаю ласки мужчины, но я хочу тебя.

Его лицо исполнено довольного превосходства.

-Позволь мне тогда научить тебя, Филипп, - нежно шепчет он.

Вновь он желает властвовать, но я покорно подчиняюсь. Похоже, иного я теперь и не хочу.

Его поцелуи не слишком умелы, чему же он собирается научить меня? Он жадно прикасается к моим губам, захватывает их, кусает, заставляя кровоточить, и так же жадно слизывает теплый сок. Я раздражен, его волнует моя кровь, но не мое тело. Я перехватываю его губы в свою власть, отчаянно и жестоко, чтобы показать, что я не покорный жалкий раб, я тоже могу быть сильным и властным. Мы сплетаемся в один клубок, катаясь на кровати, каждый пытается одержать верх. Я знаю, что слабее его, и он знает это. И вот я поверженный лежу под ним, он держит мои запястья, прижимая их к кровати. Я пытаюсь вырваться, бьюсь в его железных руках. Меня поразил его взгляд глубокий, затуманенный страстью. Сейчас он хотел именно меня, самого по себе, а не моей крови. И я благодарно сдаюсь.

Герцог вновь припал к моей шее, чтобы подарить изысканную боль, срывающуюся на грань наслаждения. Все тело мое пронзает другая боль, словно прожигающая меня изнутри, я весь пылаю и вырываюсь, но он сильно сжимает меня, не позволяя вырваться… и я благодарен, что не позволяет…

Я забываю об этой боли, ее больше нет… только жар… я подчиняюсь его ритму, бьюсь в истоме, пытаясь поймать его дыхание, его взгляд, который ускользает от меня за закрытыми веками. Сейчас он так прекрасен, его лицо кажется золотистым в свете многочисленных свечей, волосы светятся живым серебром, губы окрашены кровью, стекающей тонкой струйкой с уголка рта, он был так жаден и неосторожен.

-Сильнее… сильнее, - прижимаюсь я к нему.

И он принимает меня, как самую прекрасную жертву. Я слышу стук его сердца… я слышу его мысли, робкие, беспорядочные. Он очень осторожен со мной, потому что я почти так же силен, и он боится потерять контроль надо мной и сдаться. Сдавайся мне, как я отдался тебе…

Он припадает к моим ранам, чувствуя, что близится завершение этого непонятного, томительного наслаждения. Он желает испытать это свое высшее удовольствие, не желая делиться им со мной. Я отпрянул, но он опять жесток и властен. Кровь моя, кипящая, бурная уже принадлежит ему

Я вскрикиваю, от восторга, от блаженства, его зубы вонзаются в меня сильнее, как и он сам… Я покорно затихаю в его руках. Он целует мои мокрые веки, я даже не заметил, что в пылу страсти мои глаза проливали слезы. Теплые слезы, он нежно слизывает их. Я чувствую себя растерянным ребенком, не смея посмотреть в его лицо, сияющее и довольное.

-Филипп, - прошептал герцог, утыкаясь лицом в мою шею, вдыхая мой запах, целуя.

Я не отвечаю, он итак знает все, что я хочу сказать. Я ненавижу его за ту власть, что он имеет надо мной, но он заставил меня испытывать самые прекрасные ощущения в жизни. Да, он знает это…

Я прижимаюсь к его сильному гладкому телу, теперь уже спокойно и устало засыпаю. Он что-то шепчет мне в ухо, но я уже не слышу…

…Кто сказал, что кровь красная? Это не так… она золотая, как расплавленное солнце, янтарь, как жидкое золото. Она сияющая, слепящая, сладко-обжигающая, она мерцает сквозь кожу, светится даже в темноте. Она такая пряная, как самый изысканный нектар, полна соком жизни… Кровь - это жизнь, жизнь, которую я пью…

Мысли Ардуэна текли в моей голове, тесня мои собственные, смешиваясь с ними. Иногда я даже не мог понять, где кончаются мои мысли и начинаются его. Он словно смешал нашу кровь, наши разумы. Я не хотел быть так сильно связан с ним, но он и не спрашивал меня. Он просто завладел мной, так что я не мог двигаться или даже думать, не чувствуя его присутствия. Он знал меня всего, но оставался по-прежнему загадкой для меня.

-Кто ты, как ты стал тем, кто ты есть? - допрашивал я его.

Он не видел смысла что-то от меня утаивать, и рассказывал о себе с откровением, каким ни с кем никогда не делился прежде.

-Я не всегда был таким, - задумчиво произносил Ардуэн, словно пытаясь вспомнить те далекие времена, - когда-то я был простым рыцарем, искателем приключений, дерзким и отчаянным. Я ничего не боялся и смело смотрел в лицо любой опасности. Но я встретил того, кто даровал мне новую жизнь.

-Кто это был?

-Не знаю, я уже смутно помню. Я должен помнить, но его образ стерся, полагаю, он сам так пожелал. Мне не так много лет по меркам вампира, но я уже многое повидал.

-Сколько же тебе лет? - с любопытством спросил я.

-Около двухсот, - улыбнулся герцог, - я жил многими жизнями, притворялся разными людьми, а потом прибыл в этот край, который поразил меня своей молчаливой простотой и каким-то особым мрачным очарованием. Я был тремя герцогами Шерантонскими, - с улыбкой произнес Ардуэн, - и служил отцу твоего короля.

-Он и твой король тоже, - горячо сказал я.

В глазах самозванного герцога появились хитрые огоньки.

-Я вижу он тебе очень дорог, что же у тебя с ним, Филипп. Уверен, нечто большее, чем просто отношения господина и его преданного слуги.

-Почему ты спрашиваешь об этом, - сказал я недовольно, не собираясь пускать Ардуэна в эту часть своей жизни, - что это? Ревность?

Герцог рассмеялся.

-Ревность? Ну уж нет. Ревнуют, когда любят, а я тебя не люблю. Наша связь иная, она гораздо выше, чем любовь, крепче, таинственней, - его голос понизился до шепота, испугавшего меня.

-Я не хочу быть связан с тобой, - решительно произнес я.

-Это не зависит от тебя или меня. Ты сам позволил произойти этому единению, ты сам этого захотел, Филипп.

Герцог лежал на белых простынях и казался белее их. Сейчас он стал таким же пугающим и недосягаемым, как вначале нашего знакомства.

Да, я это чувствовал единение, какое-то странное, страшное, и знал, что теперь от него не освободиться.

Я жил в замке Бильвур уже четыре недели, а вода и не думала спадать. Меня это беспокоило все больше и больше, я боялся, что меня затянет, и я не смогу никогда отсюда выбраться. Я пытался разобраться в своих чувствах и путался в мыслях. Меня безумно влекло к нему, просто ненормально, порочно, и в то же время мне хотелось избавиться от этого наваждения, скинуть, наконец, паутину и сбежать из Шерантона. Просто сбежать.

-Когда уйдет вода? - спросил я герцога.

-Почему ты спрашиваешь? - печально произнес он.

-Потому что мне нужно уехать. Ты ведь знаешь, ты сам говорил, что я останусь здесь до тех пор, пока не уйдет вода.

-Ты можешь остаться навсегда.

Я задумчиво посмотрел в окно, опять шел дождь, мне кажется, я даже начал привыкать к нему.

-Я не желаю оставаться в этом гиблом месте. К тому же меня ждет король, - я обернулся к герцогу, сидящему в высоком кресле у камина, - и тебя тоже. Ты уже забыл о цели моего визита?

Ардуэн улыбнулся, показывая свои заостренные зубы, которыми он прокусывал мою шею. Эта улыбка была жуткой и прекрасной одновременно, я отвернулся.

-Да, я уже забыл, зачем ты приехал. Я так увлекся тобой.

Герцог подошел ко мне и обнял сзади, я поежился. Когда он не пил кровь, его кожа была ледяной.

-Останься, Филипп.

-Я не могу. Мой долг перед королем превыше всего.

Кажется, это его рассердило. Но он ничего не сказал, вновь подошел к камину и перемешал угли.

-Ты ведь сам говорил, что не любишь меня.

-Я и сейчас скажу так, - произнес Ардуэн, задумчиво глядя на огонь. В его глазах вспыхивали золотистые искорки, - но я хочу, чтобы ты остался. Я просто хочу тебя.

Так и было, мы желали друг друга все больше и больше, но не были близкими. Я лишь помогал ему обрести новые ощущения, а он… наверное, помогал мне удовлетворить похоть.

-Ардуэн, что ты решил? - не выдержал я, - какой ответ дашь королю?

-Не знаю, - равнодушно ответил герцог, - ты же понимаешь, что для меня это ничего не значит. Служение королю, что это даст мне? Их сменится еще не мало на моем веку. Я просто смотрю на все со стороны, но новый правитель значит для меня то же, что и прежний.

-Но ты нужен королю, - пылко убеждал его я, - ты хороший помещик, ты заботишься о своей земле. Такие вассалы нужны королевству.

-Я забочусь лишь о себе, мне нет дела для королевства.

-Тогда что тебе стоит принести эту присягу?

-Не хочу никому служить. Я сам по себе, - он холодно посмотрел на меня, так что все нутро сжалось в комок от страха, - я сам могу повелевать кем угодно.

Да, я знал это - испытал на себе. Я понимал, почему Ардуэну не нужна эта присяга, но она нужна королю.

-Нет, Филипп, - вновь он стал задумчивым, - скажи СВОЕМУ королю, что я никому не служу, кроме своих желаний.

Мне не хотелось приносить такую весть моему господину, но, думаю, я бы не хотел, чтобы Ардуэн был другим, ведь именно его сила и независимость привлекали меня так сильно.

Он постоянно удивлял меня. Чем дольше мы были вместе, тем загадочнее мне казалась личность герцога. Иногда он был юным и веселым, но порой казался древним, неумолимым и страшным. Он пугал меня, и меня к нему тянуло. Я просто безумно желал заглянуть в его разум, понять, наконец, кто же он такой, чем живет, о чем думает. Какое-то наваждение…

Я ненавидел его и себя за то, что так завишу от него. Иногда мне казалось, что я не вынесу того, что есть между нами. Просто физически. Его власть была такой сильной. Иногда он приближался так близко к той черте, переступив которую я бы уже не смог вернуться из того пленительного мира, в который он меня уводил своими кровожадными ласками. Боль и потеря крови погружали меня в сонное и дурманящее состояние, я словно отделялся от своей оболочки, и жизнь моя постепенно уходила из тела… Иногда он не мог себя контролировать… Но потом он отрывался от моей крови, которая становилась горьковатой и чужой. Он заживлял своей слюной раны на шее, не позволяя крови проливаться зря. Он не хотел причинять мне больше той боли, которую я мог выдержать. Я чувствовал себя как человек, который поднялся над землей, а потом внезапно упал вниз, чувствуя слабость, облегчение и печаль. Он мог убить меня единым движением, но не делал этого. Боже, наша связь была такой жестокой и дурманящей, иногда я с ума сходил, когда думал об этом.

-Ты встречал других вампиров? - спросил я Ардуэна, когда мы медленно брели по берегу.

Море успокоилось, оно лениво шумело, переворачивая серые бока. Небо прояснилось, появилось солнце, но лучше бы не было этого унылого бледно-желтого пятна. Мы решили прогуляться. Я томился в замке, желая выдраться наружу, но дождь долго не позволял сделать этого. Ардуэн уезжал осматривать свои владения и повреждения, нанесенные водой. Ливни были ему не помехой. Чтобы он ни говорил, он заботился о своей провинции.

Сейчас мне было хорошо просто прогуливаться и разговаривать с ним. От него веяло успокаивающей и непоколебимой уверенностью. Ардуэн вновь стал далеким и задумчивым, и это заставляло меня чувствовать себя одиноким. Я все больше и больше жаждал проникнуть в его разум. Он отвечал на мои пустые вопросы.

-Да, я встречал многих вампиров. Они все разные. Есть такие, как я - одиночки. Есть такие, которые предпочитают быть вместе, создают свои общины.

-И ты не желал бы присоединиться к ним?

Ардуэн посмотрел на меня так проникновенно, словно не в глаза, а в душу.

-Я бы хотел быть с тем, кого создал сам… Я бы хотел, чтобы мы делили наслаждения, охотились за новыми впечатлениями… Филипп, я бы хотел быть с тобой…

Я отвернулся, не хотелось мне вновь возвращаться к этой теме. Чем скорее я покину его, тем скорее избавлюсь от его влияния и наваждения.

-Ты веришь в Бога, Ардуэн? - мрачно спросил я.

-Зачем ты это спрашиваешь? - удивился герцог, - да, я верю в Бога.

-Тогда почему ты погряз в грехе и увлекаешь других? Ты не даже молишься.

Герцог рассмеялся.

-Не думал, что тебя это беспокоит, мой благочестивый Филипп. Боишься адского пламени? Да, я не молюсь Богу. Когда молятся, то вечно жалуются или просят что-то. Мне ничего не нужно от Него, я всем доволен.

-Ты не боишься, что твоя душа попадет в ад?

-Нет, я этого не боюсь. Я живу совсем другим. Меня не волнует жизнь после смерти, Филипп, потому что я не боюсь смерти. Она так далека от меня. Ты боишься, что не сможешь получить прощение за те грехи, в которые я тебя увлек?

Я промолчал. Я не боялся божьей кары. Я боялся его и себя. Сейчас он был намерен сделать меня своим, и я не был уверен, что смогу этому помешать.

-Иди сюда, - Ардуэн вдруг взял меня за руку и подвел к самому краю каменистого берега.

Вода так близко подобралась к вершине обрыва, и казалось, готова была еще подниматься. Вода, одна вода, окружающая этот замок. Бескрайнее море и бесконечные дожди. Но после нескольких недель в Шерантоне, я стал ловить себя на мысли, что нахожу в этой мрачности свое очарование. Наверное, этот все тот же яд, которым отравил меня Ардуэн.

-Ты видишь это море, ты видишь горизонт? - спросил герцог, глядя то на меня, то на море, - разве ты не хочешь увидеть, что там? Разве ты не хочешь побывать в каждом уголке земли, чтобы узнать все, что тебя интересует? И разве хватит человеческой жизни и сил на это?

Я не отвечал, я никогда не отвечал на такие вопросы, потому что сам не знал ответа.

-Я могу подарить тебе такую жизнь, которая позволит тебе сделать все, что ты пожелаешь. Филипп… - он сжал меня в таких сильных объятиях, мне показалось, что он хочет задушить меня, но его жадные требовательные губы уже искали мою шею, а руки шарили под одеждой.

Я стал вырываться, отчаянно пытаясь хоть раз заставить его подчиниться моим желаниям, но он никогда не считался с ними. И был прав, я хотел лишь того, чего желал он… Ардуэн повалил меня на холодную каменистую землю, острые углы царапали и кололи, но я ничего не замечал. Я вновь отдавался ему, потому что он этого требовал. Сейчас он не пил мою кровь, но боль, которую он причинял, была изысканной и утонченной, и я сдавался ему… потому что не мог не сдаться…

Ардуэн поднял кубок с вином, вдохнул тонкий аромат и осторожно сделал маленький глоток. Я, не отрываясь, следил за каждым его движением, как и слуга, имя которого я так и не узнал. С ним герцог общался всегда мысленно, чего не делал со мной.

-Я думал, вампирам не нужна пища, раз они пьют кровь.

-Я пью кровь не ради пищи. Она не для тела. Для этого мне достаточно обычной еды. Кровь питает самые изысканные чувства, она действует на уровне, не доступном понимаю. Но если бы я выпивал всю кровь без остатка, то мог бы жить только ею, не прибегая к вульгарной пище.

-Едой тоже можно наслаждаться, - возразил я.

-Наслаждаться можно чем угодно, нужно только уметь, - улыбнулся Ардуэн.

Он был довольно своеобразным человеком, на все имея свое мнение. Иногда с ним было интересно просто побеседовать, и мне это нравилось, тогда я чувствовал себя наравне с ним. Он был благодушно настроен, не пытаясь начать вновь нашу почти не прекращающуюся игру в кошки-мышки.

-Почему же ты не убиваешь людей, полностью не лишаешь их крови? Я именно это слышал всегда о вампирах.

-У всех свои наслаждения. Кто-то находит очарование в смерти и агонии, я же предпочитаю власть - над людьми, их телами, их душами, - его низкий голос звучал не в воздухе, а в моей голове, он говорил со мной мысленно, - я могу заставить человека подчиняться моим желаниям, я наслаждаюсь его покорностью.

-Тогда почему же хочешь, чтобы я стал таким, как ты. Зачем тебе это? Ведь тогда я смогу равняться с тобой.

Вновь голос во мне, вгрызающийся прямо в глубину сознания:
-Потому что я чувствую в тебе силу, Филипп. Ты покорен, но твоя покорность веет этой силой, и я хочу вынуть ее наружу, хочу дать тебе возможность ощутить всю сладость власти.

О, да, я хотел этого… Никогда не знал, что властолюбив, никогда не хотел возвысится над кем-то, но сейчас безумно хотелось стать таким, как Ардуэн, стать опасным и неуязвимым. Это желание пугало меня. В последнее время все мои желания были такими сильными и настойчивыми, что я с трудом с ними справлялся. Стоит мне им отдаться, и я буду не я, я потеряю себя и стану его творением, его собственностью. Пока я сопротивляюсь, я еще владею собой, я не принадлежу ему до конца.

Мы молча глядели в глаза друг другу, мои темные, почти черные, и его потусторонне-серые, непонятные, мерцающие золотыми, как сок крови, искрами глаза столкнулись в немом поединке, не мигая, не отворачиваясь. Мы молчали… Его настойчивый голос погас в моей голове, но его взгляд пытался проникнуть в самую душу.

-Не молчи, Филипп, - раздраженно воскликнул герцог, - скажи что-нибудь?

-Зачем? - пожал я плечами, - ты же можешь читать мои мысли.

-Иногда я просто не могу этого сделать, - взбесился он, - ты словно ослабляешь меня своей силой…

Да, я знал, что иногда он просто не в силах управлять моим разумом и злится от того, что все происходит не так, как он хочет. Ему нравиться моя сила, но он хочет, чтобы она принадлежала ему. Он хочет, чтобы я весь принадлежал ему, и эта невозможность полного обладания сводит его с ума, и серые холодные глаза загораются золотыми огнями. Мне нравиться дразнить его, я знаю, что это опасно, но опасность дурманит и возбуждает, я упиваюсь своей маленькой местью за его власть, зная, что играю с огнем. Демоны не прощают, когда смеются над ними…

Его жестокие губы срывают довольную усмешку с моего лица, разрывают мои губы в клочья, глотая кровь. Он берет меня прямо в столовой, повалив на стол, под равнодушные взгляды слуги. Я лишь мельком бросаю взгляд на тупое покорное лицо и отворачиваюсь с отвращением - ни удивления, ни возмущения… Я обращаю все внимания на свою очередную схватку с герцогом, зная, что тело будет повержено, но вот разум… Мои барьеры слишком сильны, чтобы он смог пробить их своими мысленными вторжениями. Я многому научился, проведя с ним немало таких поединков, я научился управлять своими мыслями, не давая ему контролировать себя. Да, я знаю, его восхищает эта сила, но и приводит в раздражение. Все будет так, как хочу я, вопрос в том, хочу ли я отдать ему свой разум. Все что он может, припасть к моей шее, чтобы отомстить мне за спесь и гордость, вытянуть из меня как можно больше физической силы, чтобы ослабить силу моральную. Он пьет кровь, не переставая проникать в мое тело и мое сознание, я полностью беззащитен перед ним, но он не знает этого, и я не даю ему почувствовать, что готов сдаться в любой момент. Не сопротивляйся мне, дай мне покорить тебя полностью, позволь мне взять тебя без остатка, и я вознесу тебя на самую высшую точку блаженства.

-Сильнее, Ардуэн, - шепчу я в его ухо, сжимая кулаками его волосы, - еще…

Он рычит, потому что эта моя покорность не дает ему полной власти. Все что он может дать и получить - физическое удовольствие… И он делает это.

Сильнее, Ардуэн, сильнее, я еще найду силы победить тебя. Но как сладко покоряться. Мне кажется, я запутался в паутине наслаждений и сам не знаю, чего хочу. Скорее бы покончить с этим безумием…

Мне редко удавалось спокойно провести ночь. Ардуэн постоянно приходил в мою комнату, иногда захватывая меня в постели, нередко он заставлял меня одеваться и идти за собой. Он обожал ночь, поглощал ее волшебство, как мою кровь. Что-то он видел в темноте своими бездушными глазами, что-то тянуло его, как прибой тянет к луне. Он был творением ночи и зла, и весь сливался с темнотой, становясь с ней единым целым. Тогда я действительно боялся его, понимая, что все пугающие истории о вампирах - истинная правда. Днем он был совсем иным, но настоящая его сущность проявлялась ночью. Я знал, что он не причинит мне вреда большего, чем нужно, чем я позволю, но это не придавало мне уверенности. Когда я глядел в его темное лицо, обращенное к луне, светящиеся серебром глаза, я ощущал его чужеродную природу - он уже не был созданием этого мира. Он не принадлежал никакому миру, и тянул меня в эту восхитительную пустоту. Я лишь мог отдаленно предположить, что же видит он, что чувствует, так как был связан с ним. Его восторг передавался и мне, поэтому я покорно уходил с ним в ночь, красоту которой он пытался мне открыть.

Он не чувствовал холода, и не обращал внимания на то, что беспощадный ветер леденит мою обнаженную кожу, мое тело было отдано на его растерзание с моего же собственного позволения, для его изощренных пыток. Ардуэн прижимал меня к себе так сильно, будто хотел слить наши тела в одно, и приходил в ярость от невозможности этого. Я сходил с ума вместе с ним, ночь меня ослепляла, а его ласки - обжигали.

Я запрокинул голову, чтобы полностью открыть и без того покорную шею, но он прижал мое лицо к своему плечу, заставляя вдыхать пряный и тонкий аромат своей кожи.

Мои губы нашли его пульсирующую жилку под тонкой кожей, не в силах управлять своими желаниями, я впился в нее, вначале втягивая и лаская губами, потом легко покусывая. Кровь звенела и пела под его кожей, словно умоляя меня принять ее, в то время как моя собственная кровь уходила в тело Ардуэна. Я с силой сжал зубы, заставляя Ардуэна вскрикнуть от неожиданной боли, его растерянность заставила меня ликовать. Зубы мои не могли полностью прокусить кожу, но она кровоточила, и красная жидкость попадала мне на язык, обжигая всю полость рта. Эта кровь была неприятно теплой и соленой, липкой и быстрой. Я сглотнул ее и оторвался. Боже, что я наделал?! Я ПИЛ КРОВЬ ВАМПИРА!

Ардуэн посмотрел на меня мягким и довольным взглядом.

-Зачем ты заставил меня сделать это? - взревел, отталкивая герцога.

-Ты не сопротивлялся, ты этого хотел, - невозмутимо ответил он, - я тебя не заставлял, лишь подтолкнул.

-И что же? - испуганно выдохнул я, - теперь я стану вампиром?

-Нет, мой дорогой, боюсь этого не достаточно. Чтобы стать вампиром, ты должен ХОТЕТЬ этого. Не бойся, с тобой ничего не случится.

Он выглядел теперь грустным. Я не верил ему до конца, уверен, он заставил меня сделать это, и если бы я вовремя не оторвался, он бы получил меня. Нет, я не желаю быть его творением.

-Филипп, - позвал Ардуэн.

Я отвернулся, не желая слушать. Он не стал донимать меня, равнодушно подал одежду и позволил уйти.

Я не знал, что делать, что думать… Я просто не мог понять, что случилось. Это было какое-то подсознательное желание - припасть к его жилке и вкусить сладкий плод… и это было только мое желание, он не заставлял меня, просто подставил шею… Боже, я слишком долго общался с этим вампиром, жадно слушая его увлеченные рассказы о небывалом наслаждении кровью, о том, как восхитительно быть вампиром. Нет, я не должен думать об этом, итак я погряз в грехе и разврате, что и за всю жизнь не замолить. Уехать, убежать, пока это наваждение не стало целью…

Он жадно ловил мой взгляд, проникал в мои мысли, пытаясь понять, что же я чувствую, но я не позволял ему. Больше я ничего ему не позволю. Ненавижу его, он превратил мою жизнь в сумасшедший круговорот порочной страсти и запретных наслаждений. Я боялся смотреть в глаза отцу Шарло, когда он, отслужив мессу, спрашивал меня, не хочу ли я исповедаться. Я нагло врал ему, успокаивал, что мои дела идут спокойно, и скоро я вернусь в столицу.

-Вы уж расскажите о нашем крае Его Величеству, пусть он нас не забывает…

Но мне хотелось, чтобы король просто вычеркнул Шерантон из своих владений и забыл навсегда о мрачном герцоге…

Морозный воздух дышал приближающейся зимой. Пришел тоскливый ноябрь, а это значило, что дождей больше не будет. Не будет нескончаемой воды, зажимающей весь мир в гнетущих душных объятиях, не будет залитой водами измученной земли. Море стало темно-синим, спокойным и покорным. Оно ворчало, грустно ворочаясь в каменистых объятиях берега, холодный ветер свистел в ущельях, завывал так страшно, будто пел песню смерти.

Я с наслаждением вдохнул наполненный морозом утренний воздух. Наводнение, натворившее немало бед, исчезло так незаметно, будто его и не было, будто оно и не держало меня в дурманящем плену почти два месяца. Сегодня я собирался в обратный путь, сердце мое ликовало и сжималось от тоски. Наконец кончится эта неопределенность, наконец, я смогу избавиться от влияния герцога на меня. Не знаю, хватит ли у меня сил все забыть, но чем дальше я буду от него, тем легче мне будет справиться со своими желаниями. Он выпил слишком много моей крови.

-Не уезжай, Филипп, - Ардуэн зарылся лицом в мои волосы, его объятия были такими нежными, мне стало уютно и спокойно.

Неужели, он влюбился в меня?…

-Не держи меня, Ардуэн, - почти умоляя, попросил его я, не оборачиваясь, не желая смотреть в его глаза. Наверное, они были нежными и теплыми. Я не хотел этого знать…

-Король ждет меня, я не могу отлынивать от своих обязанностей, - твердо произнес я.

Он резко развернул меня к себе, чтобы окунуть в океан своих серых глаз.

-Тогда возвращайся ко мне, когда справишься со всеми делами. Филипп, весь мир будет наш…

Я вырвался из его рук. Теплота его голоса и отчаяние в глазах почти заставляло меня остаться. Нет, не нужно поддаваться… Я не хочу быть в его власти…

Боже, как я этого хочу…

Я гордо выпрямился в седле, уже глядя вперед на петляющую по каменистым холмам Торговую дорогу. По ней я вернусь домой, она выведет меня из этого ужасного места, моя спасительница. Я уже любил эту дорогу, по которой мне предстояло проехать много миль и много дней.

Ардуэн мрачно смотрел на меня, сложив руки на груди. Я знал, чего он хотел сейчас… броситься к тебе, целовать твои сапоги в стременах, вытащить тебя из седла, повалить на мерзлую землю, растерзать, заставить твои губы кровоточить, а глаза - умолять…

Но он просто провожал меня взглядом. Отец Шарло благословил меня, осенив на последок крестным знамением. Мне было даже жаль оставлять этого несчастного старичка, которому в одиночку приходилось бороться со всеми демонами.

-Прощайте, отец Шарло, - крикнул я бодро.

-Прощайте, сын мой. Да хранит вас Бог.

Герцог только кивнул, не отводя глаз. Я кивнул ему в ответ, ничего не нужно было говорить, мы итак все знали.

Прощай, мой прекрасный демон, надеюсь, никогда тебя больше не увидеть…

Никто не ехал со мной по дороге до самого Чилтона, городка на полпути до столицы. Там я поравнялся с торговым караваном. Дружелюбные и говорливые купцы предложили мне свою кибитку, где я смог разместить с удобством свое уставшее тело, они угощали меня горячей, сваренной на костре, пищей, даже не зная, кто я. Я был тронут их вниманием. Они собирались по вечерам у огня, рассказывали о своих путешествиях по стране, о диковинных местах, в которых побывали. Их присутствие отвлекало меня от одиночества и грустных мыслей, от всех мыслей.

Мне не хотелось думать об Ардуэне, не хотелось вспоминать… Черт, я его ненавидел, но меня безумно тянуло к нему. Проклятый вампир, гореть тебе в аду, и мне вместе с тобой… может, встретимся там.

Иногда мне казалось, что он зовет меня. Его голос звучал то в холодном воздухе, то среди моих беспокойных мыслей. Как порой хотелось развернуть коня и кинуться в далекий уже Шерантон, где только камни и море, и ничего кроме дождя, а утром - туман, холодными каплями оседающий на лице. Я скучал по нашим молчаливым прогулкам по берегу, когда мы были спокойны и равны, я уже с ума сходил и тосковал по его жадным губам, острым клыкам, по его властным глазам, которые топили меня в душном омуте страсти, пропахшем соленым тяжелым запахом пота и крови, моего сока, моей крови…

Утром выпал первый снег, мягкий и ласковый. В детстве я обожал, когда выпадал снежок, я бегал вместе с друзьями по белому ковру, оставляя следы, мы кидались снежками и веселились. Став взрослым, я перестал обращать внимание на эти глупости, но сегодня мое сердце радостно запело. Объятые белыми покровами уже родные долины заставляли меня ликовать. Знакомые деревушки мелькали одна за другой, потом вырастали города, все больше и больше, пока не привели меня к огромным вратам, ведущим в гостеприимные объятия Столицы.

Король Филипп был так счастлив видеть меня, что заключил в свои, казавшиеся дружескими, объятия, но я то знал, что он стосковался по мне. Новости из Шерантона не слишком его расстроили, он переживал лишь из-за погибшего урожая, а пренебрежение герцога ничуть его не задело.

-Сейчас у меня другие заботы - южные границы, - объяснял он, - а далекий и спокойный север я оставлю на потом.

Мне казалось, что поездка моя прошла напрасно. Но король жарко убеждал меня, что очень гордиться мной и доволен моей службой. Как блестели его глаза, когда он смотрел на меня, ему не нужны была моя покорность и преклонения, он просто был счастлив видеть меня. Это было так трогательно и приятно, что я решил, наконец, подарить моему повелителю долгожданное удовольствие.

Как он был счастлив и восхищен, оказавшись в моих объятиях, о которых мечтал столько лет. Его ласки были трепетными, робкими и нежными, словно это я был повелителем. Мне казалось, что я обманываю моего короля. Он любил меня преданно и безответно и желал мне только счастья. Как он был великодушен и бескорыстен, и как жесток был я, вспоминая о другом в постели короля. Да, покорность и мягкость моего правителя нравились мне, но все чаще вспоминались совсем другие ласки - требовательные, властные, жестокие и упоительные. Вкус ЕГО крови словно впитался в мои губы, мой язык, ее запах преследовал меня повсюду, запах крови, запах его тела, волос, его блеск, его непоколебимое величие, мрачное и торжественное.

Я хотел его все больше и больше, и разлука только усиливала это желание. Я ненавидел свою слабость, но хотел стать его рабом, его творением. Я хотел позволить ему погрузить меня во мрак, открыть двери новой жизни. Я потерял интерес ко всему, кроме своих желаний и воспоминаний, отчаянно злясь, что даже вдали я не могу избавиться от его влияния.

Я хотел бежать в ночи на его зов, я хотел чувствовать его дрожь, его кровь, я хотел ощущать ту же силу, что и он. Я ХОТЕЛ быть таким, как он… Теперь я понимал, чего лишил себя. Он хотел дать мне эту силу, открыв ее во мне, он хотел подарить мне новую жизнь. И я хотел другой жизни, загадочной, страшной, наполненной ужасающими открытиями. Я хотел его силы, желал иметь такое же влияния на людей, повелевая их мыслями и желаниями. Хотелось бежать с ним навстречу опасностям, охотиться вместе.

Проклятый герцог, проклятый Ардуэн, я не могу жить без тебя, ты стал моим наваждением, ты наполнил всю мою жизнь, забрал себя частичку моей душу. Теперь уже мне ее не очистить, не заслужить рая. И мне все равно, я не боюсь… Я хочу быть бессмертным, чтобы не бояться смерти. Я хотел покориться ему, чтобы повелевать…

В этом не было смысла, но я его и не искал.

Филипп, возвращайся ко мне. Он находил меня даже здесь, за много-много миль, которых для него не существовало. Он мог просто приказать мне приехать, но не делал этого. Он ждал, когда я сам захочу этого…

И я захотел…

-Простите, Ваше Величество, но я пообещал герцогу вернуться, он ждет меня, - сказал я королю.

-Ты любишь его? - грустно спросил мой король. Его глаза были такими несчастными, что я уже готов был забыть навсегда об Ардуэне и остаться с королем.

Я солгал ему, повинуясь своим жестоким расчетливым желаниям:

-Да, Ваше Величество. Простите, что обманул Вас, заставив поверить в мою любовь. Я очень привязан к Вам, я уважаю и восхищаюсь Вами…

-Ничего не говори, Филипп, - обречено, но мягко произнес король, - если любишь его, тогда поезжай. Я не смею требовать от тебя тех чувств, которых нет. Я благодарен тебе за все, но хочу, чтобы ты был счастлив…

Бедный мой король, как я несправедлив к Вам, как я изворотлив и отвратителен сам себе. Вы готовы все сделать для меня. Я лишь пользуюсь. Прощайте и забудьте своего презренного слугу, меня ждет мой истинный господин, ждет, чтобы навсегда разлучить с вами и этим миром…

Я скакал, как безумный, загоняя коня и не щадя себя. Неведомая сила влекла меня вперед, сердце ликовало, все тело сладко сжималось от предчувствий. Ничто не могло теперь остановить или переубедить меня, я знал свою цель и стремился к ней всем своим естеством. Я весь горел от ожидания, дрожал, словно от холода, хотя не замечал уже окрепших морозов. Весь я уже был там, вместе с моим мучителем, лишь оболочка жалко плелась где-то вдали и никак не могла приблизиться к вожделенному замку.

Шерантон изменился. Пушистые сугробы покрывали все холмы и долины, иногда завывал сильный ветер, который не мог разметать завалы из снега. Я боялся, что нагрянут бури, которые помешают мне пробраться к замку Бильвур, но пока было все спокойно. Бури бушевали лишь в моей душе…

Колючие осколки снега царапали разгоряченную кожу, я улыбался, как безумец, ощутив, наконец, облегчение и радость. Больше не нужно было мучить себя и терзать сомнениями. Я знал, что он не ждал меня сейчас, он очень хотел, чтобы я приехал, но просто не думал, что все произойдет так внезапно.

-Филипп! - радостно улыбнулся он, вставая из своего любимого кресла у камина, когда слуга отвел меня в покои герцога.

Мне показалось, он стал еще красивее, словно искупался в свете зимы, его волосы были снежно-белыми, а глаза серо-голубыми, словно лед на реке. Он был все так же высок и статен. Я ни на миг не выпускал его образ из своей памяти, но теперь казалось, что я уже и забыл какой он - прекрасный, грозный, властный.

-Ты победил, - мрачно сказал я, признавая свое поражение, - я вернулся, я хочу быть твоим, я хочу быть тем, кем ты сделаешь меня. И я тебя ненавижу…

Герцог улыбнулся, довольно и лениво, а потом бросился на меня так внезапно и незаметно, словно по волшебству, наверное, так и было. Я действительно уже начал забывать, какой сокрушительной силой обладали его руки, или они просто казались такими, после нежных трепетных ласк короля Филиппа.

А герцог опять причинял мне боль и наслаждение, как умел только он один. Я злился, но не мог отказаться. Он был для меня всем - всем миром, опасным, жгучим, волнующим. Я готов был убить его, зная, что это невозможно, я хотел разгадать все его секреты, чтобы сделать уязвимым, чтобы, наконец, с упоением и страхом ощутить власть над ним.

-Ты хочешь этого, Филипп, хочешь разделить со мной вечность?

Какие красивые слова. Глаза так и полыхают адским пламенем.

-Да, - шепчу я сквозь зубы, - делай со мной, что хочешь…

С каким восторгом он накинулся на меня, будто изголодавшийся зверь. Он целовал меня страстно и настойчиво, пробегая губами по шее, лицу, плечам. Мысли его мелькали яркими всполохами в моей голове, но я не пытался их ухватить, уже сжимаясь в ожидании чего-то…

Я полностью отдался в его руки, следую каждому его приказу или желанию.

Он делал из меня вампира… ВАМПИРА. Я ликовал и боялся, но теперь был окончательно убежден - это то, чего я действительно хочу. Я не знал, что должен делать, но Ардуэн, как терпеливый учитель объяснял мне:

-Мы должны не просто смешать нашу кровь, ты должен открыть мне поток своих мыслей, позволив смешать их с моими. Чтобы обрести новую жизнь, ты должен желать ее всем сердцем, ты ДОЛЖЕН забыть обо всем, что может удерживать тебя… Поверь, то что я тебе дам не сравниться ни с чем на земле.

-Я готов, Ардуэн, покажи, что мне нужно делать.

Он ласкал мое тело непривычно нежно и медленно, рассматривал словно впервые. Затаив дыхание, я следил за ним, мне казалось, что таинственное волшебство окутывает его, подрагивая на кончиках ресниц. Теплые мягкие руки скользили по моим бокам, невесомые, но крепкие, они могли раздавить меня в любую минуту, я желал, чтобы эти руки схватили меня в самые неистовые объятия, но он медлил, подчинясь какому-то ритуалы, память о котором хранил в своей голове.

Чего же ты ждешь? Что я должен делать? Не молчи, ты же слышишь мои мысли, дай мне услышать твои.

Тонкое лезвие блеснуло в руке герцога, неуловимое ритуальное орудие рассекло его запястье, алыми лентами заструилась кровь… как я хотел этой крови, но я желал припасть к шее… так надо, Филипп…Он преподносит руку к моим губам… прикоснись к ней, Филипп, ощути вкус моей крови, которую я дарю тебе, как ты мне даришь свою.

Я послушно прикасаюсь к кровоточащему запястью, слизывая знакомый вкус, привычно соленый, густой… но я то знаю, что кровь иная, я знаю, какой ее чувствуешь ты, и жажду почувствовать ее именно такой… позволь мне это… Пей…

Я пью, сильнее захватывая губами его запястье. Он вонзается клыками в мою шею, а его тело сливается с моим. Я чувствую, что уже не являюсь собой, даже - не частью него, а чего-то неразделимо-целого и огромного… пей, Филипп, позволь твоим венам напитаться новым соком, позволь им вобрать его в себя, чтобы превратиться в него…

Мне становиться до боли страшно, я словно проваливаюсь куда-то, в темную пустоту, сияющий мрак, я падаю, но продолжаю чувствовать его, прижимаюсь сильнее, и это не позволяет мне упасть в пропасть. Сильнее, Ардуэн, сильнее…

Ты не боишься, Филипп? Боюсь, еще как боюсь, просто дух захватывает, я словно в полете, в странном, огнедышащем, тернистом, холодящем душу и тело. Держи меня крепче, не отпускай. Так уж случилось, что сейчас ты самый близкий для меня человек, хоть и не человек вовсе…

Он все припадает ко мне, никак не желая насыщаться, вытягивает из меня все, что возможно, я не могу сопротивляться, но безумно хочу. Ардуэн прижимает свои губы к моим, и я чувствую на его губах собственную кровь, странно, окрашенная его ароматом, она кажется мне совсем незнакомой, словно я никогда и не пытался зализывать свои ранки, пробуя кровь на вкус. Мы смешиваем губами нашу кровь, глотая солено-сладкий сок, перемешанный со вкусом страсти и опасности. Восхитительная смесь…

В моей голове все шумит, я теряю чувствительность, словно, одна за одной, ниточки связывающие меня с реальностью обрываются.

Горло разрывает страшный жар, тело бьется в конвульсиях… я чувствую, что меня удерживают чьи-то руки, но пытаюсь вырваться, боль пропарывает меня насквозь острыми ножницами, в голове все кружится и мелькает, как стекла цветной мозаики. Я открываю с трудом тяжелые веки, но вновь закрываю, свет луны ослепляет меня, он такой нестерпимо-яркий, что, наверное, затмил бы солнце… белый свет луны пульсирует в моей голове вместе с кровью, вместе с болью…

Наверное, я кричу, потому что тело мое разрывается, освобождаясь от чего-то старого, как рваное тряпье, заскорузлая оболочка, невидимая, но душная, слетает, освобождая меня, как бабочку от кокона… а сильные руки все держат меня… и губы так близко, измазанные чем-то липко-красным с золотыми искрами, меня так и тянет прикоснуться к этим губам, ощутить их вкус, перемешанный с золотистой жидкостью. И я прикасаюсь. Твой язык натыкается на что-то острое в моем рту - КЛЫКИ, короткие, но острые, словно заточенные, крепкие, я уверен, они сияют в свете луны… Странно, страшно, забавно, прекрасно, восхитительно…

Открываю глаза, я весь белый и золотой в свете луны. Кровь, янтарными потоками бьется под моей кожей, вся светится изнутри, я вижу каждую вену, каждый тончайший сосуд, который переливается в нестерпимо серебряном свете. Я задыхаюсь от восторга, не в силах поверить, что это мое собственное тело, оно стало тоньше, красивее, будто налилось волшебным нектаром, и в тоже время силой.

Я слышу дыхание Ардуэна рядом с собой, слышу поток его мыслей, он ждет, когда я, наконец, освоюсь с новой оболочкой, но я не спешу…

Дыхание луны отдает морозным воздухом, я слышу легкую звенящую песню ветра, шепот далеких деревьев, которые дремлют под снегом…

Не могу оторвать глаз от окна, закованного в цветные кусочки стекол, но они не помеха мне - я вижу сквозь стекло и черноту ночи, и восхитительную даль звезд, к которым могу полететь в любой момент. Я чувствую себя таким легким и свободным!

Филипп, Филипп, ответь мне… Ах, мой мучитель, оставь меня в покое, дай насладиться свежестью этого мира, пока я еще не узнал его, а потом мы вновь начнем нашу борьбу, но уже с новыми силами.

Но властные руки уже потянулись к моему телу, они не хотели меня, просто великий господин и волшебник желал полюбоваться своим творением. Он воздал новое существо, словно алхимик создавший в реторте гомонкулюса. Я был все же тем человеком, со своими прежними мыслями, памятью, и все же стал совсем иным. Хотелось разрыдаться от бессильно ликования.

-Филипп, что ты чувствуешь? - немного встревожено спросил Ардуэн. И я увидел в его лице, или прочел в мыслях, что он никогда не делал ничего подобного - я был его первым творением.

-Не знаю… я вампир?

Герцог улыбнулся. Его тело тоже все светилось золотом, его бурная кровь звала меня, теперь я не видел его прекрасного тела, оно потеряло для меня интерес, все, что я видел, слышал, чувствовал - кровь, кровь, звенящая, свежая, ароматная, и я хотел ее, жажда, незнакомая, всепоглощающая захватила меня, и я полностью поддался ей. Ну вот и ответ на твой вопрос… Никогда не слышал прежде, что вампиры могут пить кровь друг друга, но я ПИЛ его кровь. Сейчас я хотел этого больше всего на свете. Она казалось мне легкой и прохладной, сладкой, чуть терпкой, как старое, выдержанное вино, совсем ничего общего с привычным густым соленым вкусом. Я пил огромными глотками, не умея насытиться, все пил и пил, пока он не начал отбиваться… Все таки я был еще очень слаб и уступил ему, с тоской оторвавшись от упоительного нектара - напитка богов.

-Нельзя пить так много сразу, - задыхаясь, произнес он, - иначе потеряешь контроль.

От внезапной слабости он даже не мог управлять своими мыслями, и я был горд, что сумел довести его до такого состояния. Но и сам я испытал накатившуюся снежной лавиной усталость, глаза стали медленно слипаться.

-Отдохни, - нежно обнял меня герцог, - слишком много впечатлений сразу. Ты утомлен.

Я кивнул и прижал голову к сильному плечу, окунаясь в мерное сновидение.

Я оказался очень жадным вампиром. Теперь все люди мне представлялись сгустками мерцающего сладкого сока, я почти не различал лиц, чувствуя лишь ароматное тепло. Их примитивные сознания расстилались передо мной, как на ладони, я мог управлять ими, как умелый кукольник дергает за ниточки, заставляя послушных марионеток подчиняться приказам. И они покорно подставляли мне свои теплые, сочащиеся дурманом, шеи, к которым я припадал, словно изголодавшийся зверь. Ардуэн учил меня растягивать удовольствие, но я был жаден, не желая тянуть, и соблазн выпить всю кровь, без остатка, был так велик… Но я сдерживался, щадя этих людей, ведь где-то, в той жизни, я тоже был человеком. Ощущение безграничной силы захлестнуло меня, я чувствую, что могу повелевать всем миром, и каждым человеком в отдельности. Но только не им…

Его глаза печальны, как зима за окном, он чувствует, что я далек от него, понимает, что не может управлять мной, как раньше. Вот оно, как я желал этого… но восторга почему-то нет, мне это не нужно, мне все равно…

Мы продолжаем находить отдых в объятиях и крови друг друга, но уже нет прежнего безумства, покорности и власти, теперь мы наравне, и игра потеряла смысл. Он это понимает, но не хочешь признавать. Почему, неужели он любит меня? Он сказал, что отныне мы связаны нераздельно, смешав нашу кровь, но я этого не чувствую. Я благодарен ему за то, что он подарил мне, и как умею, выражаю свою благодарность, но без прежней страсти…

Меня манит теперь другой мир, я чувствую его прелесть и новизну, мне хочется увидеть все, испытать на себе, на своей новой шкуре, чтобы до конца понять свою природу, глубину ощущений, власть. Я очень силен, и он знает, что во мне скрыты силы, о которых я и сам не подозреваю, но я сумею их пробудить. Кажется, он боится этого, боится стать ненужными. Что ж, Ардуэн. Ты сам сделал меня таким, я твое детище, принимай меня тем, кем я стал.

Я знаю, чего он боится, боится, что я перестану нуждаться в нем, он не хочет вновь быть одиноким, находя усладу в моем присутствии, но…

Мне никогда не нравился Шерантонский мрачный замок с острыми, как пики, шпилями, которые ранят небо, разрывая на холодные осколки. Море шумит у самого его подножия, и я не люблю это море за его безразличную серость, но оно притягивает меня линией горизонта, и я хочу очутиться за ней, теперь я вижу, что хочу попасть туда, в такие места, о которых я даже не слышал, но хочется увидеть воочию весь мир, раскинувшийся передо мной.

Я никогда не любил Шерантон. Я никогда не любил Ардуэна.

Нет, я сам хочу все увидеть, я молодой вампир, неотразимо прекрасный и злодейски опасный, я сам еду навстречу неизвестности. Прости, Ардуэн, ты многому меня научил, ты подарил мне все, поэтому я тебя и оставляю - не хочу, чтобы ты остался всем для меня. Твоя кровь итак уже горит во мне, не желая расставаться, она требует единения с тобой, но я знаю, как справиться с тоской по тебе. У меня будет еще много открытий - вся жизнь впереди, не обычная короткая и мимолетная, а настоящая, полная, захватывающая!

Его кровь продолжает говорить во мне. Ничего, я найду способ заглушить ее, другой кровью - обжигающим соком, который я буду глотать без остатка, питая лишь голод, а не чувства. Я не столь чувствительный вампир, как ты. Я лишь учусь, но, клянусь, я буду прекрасным вампиром. Хочу лишь перестать слышать твой голос, пообещай, что оставишь меня. Обещаю, что вернусь к тебе, но не знаю, скоро ли, у меня ведь теперь вся жизнь впереди, необъятная жизнь…

Прощай, мой мрачный рыцарь…